Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

С тех пор, встречая знаменитого конника, Сталин восклицал:

— И… твою мать, Буденный!

Сталин еще в конце войны заметил, что люди его страны изменились. Ежедневное соседство со смертью притупило страх. Нужны были новые репрессии. Началась полоса арестов, сначала так называемых «повторников», то есть тех, кто уже отсидел в 30-х годах, затем настала очередь новых жертв. Посыпались постановления ЦК партии по вопросам идеологии и искусства. Они обсуждались в вузах, училищах и школах. Дети знали о судьбах Зощенко и Ахматовой, Прокофьева и Шостаковича не меньше, чем взрослые. Однажды на собрании в Академии художеств студентка первого курса задала вопрос: кто же все-таки такой Шостакович — гениальный создатель Седьмой (Ленинградской симфонии) или космополит, формалист и враг народа? Через полчаса после собрания ее арестовали. Восемнадцатилетняя девочка получила два года тюрьмы за политическую неблагонадежность.

За несколько дней до паралича Ленин написал Сталину: «Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад и извиниться, или предпочитаете порвать между нами отношения».

Что же сказал Сталин Крупской? «Спать с вождем не значит знать вождя!»

Крупскую этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала и каталась по полу.

Что же ответил Сталин Ленину? «Я не считаю, что в моих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое против вас. Ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут. Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят».

— Товарищ Сталин, писатель Алексей Толстой миллионер. Надо прижать его налогами.

— А у вас есть другой Толстой?!

Когда выбирали самый короткий путь в Потсдам, то решили везти Сталина на поезде. На расстояние 20–40 километров от железной дороги на территории Польши и Германии было отселено все «неблагонадежное» население. Безопасность путешествия вождя обеспечивали 17 тысяч бойцов НКВД и 1515 оперативников. На каждый километр выделялось от 6 до 15 человек охраны. А еще по линии курсировало 8 бронепоездов НКВД…

В 1943 году Сталин отправлялся на Тегеранскую конференцию для встречи с коллегами по антигитлеровской коалиции — Черчиллем и Рузвельтом.

В восемь утра на аэродроме Новиков (командующий ВВС) доложил, что к полету готовы два самолета. Первый поведет генерал-полковник Голованов, второй — полковник Грачев. Верховному предложили лететь с Головановым. Сталин усмехнулся:

— Генерал-полковники самолеты водят редко, полетим с полковником.

Сталин для переговоров часто использовал бурное застолье. Помогали ему в этом верные соратники. Вячеслав Молотов вспоминал об одной ситуации, которая, скорее всего, способствовала тому, что Сталин и лидер Югославии Иосип Броз Тито подписали соглашение о временном вводе советских войск в эту страну. Глава балканской республики тоже попал под «водочную дипломатию».

Берия сильно перестарался — напоил Тито. Он, видимо, считал нужным так угодить Сталину. Тито вышел в туалет, ему стало плохо. Сталин положил ему руку на плечо: «Ничего, ничего…»

Правда, через три года Тито «протрезвел» и разорвал партийно-государственные отношения с СССР…

В апреле 1941 года очень остро стоял вопрос о возможном вступлении Японии в войну против СССР. Для обсуждения этой животрепещущей проблемы в Москву прибыл министр иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока. И конечно же трезвым ему из нашей страны отбыть не удалось. В завершение его визита Сталин сделал жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Поезд задержали на час. Молотов со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать. Во время проводов Молотов и Мацуока пели русскую народную песню «Шумел камыш…», и японский гость на вокзале практически утерял способность к самостоятельному передвижению… Но советско-японский пакт о нейтралитете был подписан.