Сергей Сергеев-Ценский - Недра

- У нас скоро свадьба, то есть Лиза, сестра, выходит замуж. И так неудобно эта свадьба, - как раз когда экзамены: десятого мая. А ты танцуешь, Костя? - внезапно спрашивает Варенька.

- Ну, вот еще глупости! - конфузится Костя.

- Я бы на твоем месте, Костя, все-таки училась бы танцам. Как же так? Ты ведь не в лесу жить собираешься? Молодой человек должен...

- Это шаблон, - слабо возмущается Костя. - Шаблоннейший шаблон!

- Что ж! Не так страшно... И земля кружится по шаблону.

И тут же, кстати, вспоминает Варенька о французе:

- Какой наш француз смешной!.. Спросили мы его: "Мсье Сизо, правда ли, говорят, что земля - шар?" А он встал в позу и отвечает: "Cette question est tres difficile". Понимаешь? - Это очень трудный вопрос. Уж мы хо-хотали! У меня, говорит, жена из Африки, но она не черная, нет, elle n'est pas noire!

- Но... достаточно все-таки черна, - вставляет Костя.

- Ну, конечно!.. Взял еще моду почему-то брать за подбородок пальцем. "Mademoiselle, a скажить..." - и за подбородок... Я на него так посмотрела недавно, когда он ко мне подошел, что он... сразу ручки в карманчик и даже на носочки поднялся... Ей-богу, хотела подсчечину дать!

- Что да-ать?

- Подсчечину.

- Пощечину, - мягко поправляет Костя.

- Ну, все равно... А ты знаешь стихи:

Regardez, ma chere* сестрица,

Quel joli** идет garson!..***

Но увы, - il faut**** молиться.

Нам пора a la maison*****.

______________

* Посмотрите, милая (франц.).

** Какой красивый (франц.).

*** Молодой человек (франц.).

**** Надо (франц.).

***** Домой (франц.).

- Знаешь?

- Нет, не знаю. Хорошие стихи.

Костя смеется добродушно. Ведь Варенька это нарочно, и она миленькая ей все простительно.

Между звезд, теплых и ласковых, два облачка, и у них иззелена-светлые края. Черепичные крыши небольших домов кажутся теперь такими легкими, почти невесомыми; кое-где не спят еще, и так созвучно светит издали каждое желтое окошко. Тротуаров тут нет - песочек; шаги тихи, собаки лают вяло; садами пахнет...

И пока идут они между двумя рядами молчаливых домишек, так много есть о чем говорить Вареньке. Говорит, между прочим, и о портнихе Мавре Брюшковой, которая всем рекомендуется, что она - Тася Потемкина: "Потемкина! Тася Потемкина!" - и руку сует... Как начала ее тетя Параша жучить; "Почему же у вас на вывеске М.Брюшкова?" - "Это, говорит, моя компаньонка". - "Значит, она хозяйка, а вы - мастерица?" - "Нет, что вы!.. Я - хозяйка!" - "А почему же вашей Брюшковой никто в глаза не видал?" - "Ах, Прасковья Павловна! Я уж вам скажу, только вы никому-никому, бога ради!.. Это моя фамилия - Брюшкова, но, согласитесь сами, кому же лестно такую фамилию носить? А Потемкина - так красиво: Тася Потемкина!.. Это я из романа взяла... Только, бога ради, уж вы, Прасковья Павловна, никому, пожалуйста, никому!"

Говорит о военном докторе Кречмане:

- Знаешь ведь, такой смешной, в черных очках ходит... Когда на Соборной площади кашляет - кха! кха! - на Почтовой улице слышно. Покупать по магазинам идет, напишут ему счета, он их, как солдат, в фуражку прячет. А встретился с дамой знакомой, фуражечку на отлет - галан-кавалер, - полетели записочки во все стороны! А Кречман за ними бегом, палкой их ловит, очки падают, из обоих карманов платки торчат, - господи, косоножка! В гости к нам иногда заходит - вот смешной бывает какой, особенно когда подопьет! А Иван Андрияныч, инженер, вот за которого Лиза выходит, он не особенный из себя так, лупоглазенький, - смотрит на меня, щеку кривит. "Вы что эту щеку кривите? Думаете, хорошо?.. Кто, говорю, так делает? Никто так не делает!" "А это, говорит, у меня просто зуб болит... Ой, как болит!" - "Да вы бы его вырвали!" "Ох, не могу!" - "Почему не можете?" - "Как раз это тот самый зуб, какой я против вас имею!" Всегда что-нибудь сморозит вообще...

Говорит Варенька, точно все спешит рассказать, - и о классной даме Павлунчике, которая "отличилась недавно", и о "началке Евдохе", и о том, каков за последнее время стал ихний батюшка, "pere Антонин".

Костя слушает, и ему так нравится ее голос, теперь, ночью, пониженный и от этого какой-то волнующе красивый, и нравится, что у нее так много веселого обо всех.

Отец Кости - человек мрачный. Он - по хлебной части. Чай пьет вприкуску. Дома - скупо, тесно, грязно, но Костя никому из чужих не жалуется на это: он стыдлив.

Около большого сада купца Стрекачова останавливаются послушать соловья, который лучше морозовского: звончее, колен больше, и они чище.

- Должно быть, старый, - замечает Костя.

- Нет, он просто талантливый, - говорит Варенька.

Луна над этим садом как-то особенно хрустальна и велика на просторе, и глаза Вареньки загадочно блистают. Кажется Косте, что нет и не может быть ничего прекраснее их, и горячим лицом он тянется к ним и касается их невольно. Серчает Варенька.