Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5)

- В Твери долго будем стоять? - спросила она у кондуктора, когда показался уже вдали город.

- Ну, а то не долго, - буркнул, проходя, кондуктор-старик. - Везде чтобы долго, а в Твери чтобы пять минут, - новости какие!

- Что он сказал? - спросила сестру Нюра.

- Говорит, что всю Тверь пешком исходить можно, пока поезд тронется, ответила Надя.

- Ну что же, и в самом деле мы там походим - посмотрим, а чемоданы авось не сопрут, - кому-нибудь их поручим, правда?

Возможность походить вволю по старинному городу, о котором говорилось в отделе "Удельная Русь" гимназического учебника Иловайского, очень радовала Нюру, и Надя тоже склонялась к мысли: отчего бы и в самом деле если не походить, то взять за двугривенный извозчика и проехаться по главным улицам?

Однако в дело вмешалась неожиданность и повернула по-своему.

Когда остановился у перрона тверского вокзала поезд, сестры уже договорились с усидчивой раскидистой мамашей двух небольших детей, что она никуда не будет выходить из купе и присмотрит за их двумя чемоданами и корзиной. Они считали себя совершенно свободными от всяких докучностей по крайней мере на целый час и, взявшись за руки, ринулись было через вокзал туда, где около всех вообще порядочных вокзалов стоят обыкновенно извозчики, как вдруг остановил их громкий и радостный окрик из густой толпы:

- Надя! Нюрка!

Они остались на месте с открытыми ртами и увидели, - протискивался к ним брат Петя. Он был в своей старой студенческой тужурке и в форменной, тоже старой, фуражке, и первое, что он спросил, когда дотискался до сестер, было удивленное:

- Как же вы меня не узнали?

- Да мы ведь по сторонам не смотрели, а только вперед, - сказала Надя.

- Мы хотели Тверь посмотреть, - сказала Нюра.

Поцеловавшись, отошли к сторонке, и начались расспросы:

- Ты как здесь?

- Еду же в Москву.

- В Москву? Зачем?

- За песнями, - за чем же еще! Конечно, по делу. На завод. Товарищ один вызвал телеграммой.

- А домой почему телеграммы не послал?

- Послал же! Вчера послал. Как только Колю освободили.

- Вот видишь! Значит, сидел?

- Еще бы не сидел! Спасибо, что только неделю продержали.

- Где же он теперь? Дома?

- Конечно, дома.

- А ты не врешь?

- Зачем же мне врать? Приедете - увидите.

- Мы так и думали, что посадили... Только мы думали, что обоих.

- Ну вот, обоих! Жирно будет по целому таракану, хватит и по лапке... Я дипломную работу сдавал, мне некогда было.

- Сдал все-таки?

- Ну еще бы нет! Теперь кончено, - инженер, с чем можете и поздравить.

- Поздравляем! Поздравляем!

- Да что же толку-то, когда война подоспела!

- Неужели будет?

- Прикажи, чтобы не было... А тебя, Надюха, кто же надоумил теперь Нюрку в Питер везти?

- Сама надоумилась. А что?

- Ничего, не плохо... Позже, пожалуй, труднее было бы.

- Труднее? Я тоже так думала. А почему труднее?

- Вот тебе на - "почему"! Завируха же, конечно, начнется... А мама как?

- Ничего и мама и дедушка... О вас беспокоились.

- Ну, понимаешь, нельзя же было писать: арестован и так далее... Обошлось все-таки, и ладно. А Саша с Геной когда едут?

Даже при самом беглом взгляде, каким обычно обмениваются друг с другом люди в тесной вокзальной толпе, всякий мог бы безошибочно решить, что разговаривают так оживленно брат и сестры: Петя был очень похож на Надю и Нюру и ростом, только немного повыше их: круглое румяное лицо, круглые серые глаза - этим все трое они вышли в мать.

- Где же твой поезд? - спросила Надя.

- А там, на четвертой платформе, - неопределенно мотнул куда-то головой Петя. - Больше часа стоим, и никто не знает, сколько еще стоять будем... Вы тоже тут застрянете надолго... Так что я, пожалуй, вполне успел бы взять билет обратно да поехать с вами.

- Поедем, Петя, в Петербург! - радостно вскрикнула Нюра, но Надя оказалась строже сестры.

- Как же так, Петя, ведь тебе же надо в Москву? - спросила она, сделав ударение на "надо".

- Надо-то надо, да, признаться, что я больше на радостях, что Колю отпустили с подпиской о невыезде. Ему, дескать, нельзя никуда уехать, а мне можно, - вот и поеду... А то в сущности едва ли стоит ехать.

- А что? Почему не стоит?

- Да ведь завод-то немецкий, то есть хозяева немцы, а вот-вот война с немцами... Получается дыня с квасом... Говорят люди, что завод этот тогда неминуемо прикроют... Или, может быть, в лучшем случае отберут.

- Ну что же, это хорошо будет, если отберут, - пылко сказала Нюра.

- Хорошо-то хорошо, да ведь и меня тоже отобрать могут.