Сергей Сергеев-Ценский - Утренний взрыв (Преображение России - 7)

Но только что успел так подумать Калугин о Кузнецове, как почувствовал на себе чей-то очень внимательный взгляд. Вскинув глаза по направлению этого взгляда, Калугин даже как-то поежился от нахлынувшего на него отвращения: оказалось, что смотрел на него так пристально не кто иной, как барон Краних, о котором, не заметив его утром ни на барже, ни на "Екатерине", Калугин думал как о погибшем. Ни на голове, ни на лице его не было повязки, как у некоторых; только левая рука его была, по-видимому, контужена, потому что висела на ленте из марли, продетой в петлю его лазаретного халата.

Калугин думал все-таки, что этим пристальным его взглядом и окончится, но он ошибся. Закурив папиросу, Краних поднялся из-за стола, обошел его вокруг, и Калугин увидел близко около своего лица длинный журавлиный нос и белесый ус барона.

- Кажется, если не ошибаюсь, вы - прапорщик Калугин?

- Да... вы не ошибаетесь, - ответил Михаил Петрович.

- А-га-а! - многозначительно протянул Краних и пошел на свое место далеко уже не так медленно и с раскачкой.

Теперь, глядя на него, Калугин ожидал уже какой-нибудь злобной выходки, однако не думал, что она будет громогласной.

Между тем Краних, зажимая между пальцами недокуренную папиросу и не садясь на свой стул, начал говорить торжественно-уличающим тоном:

- Вот на что, господа, хотел бы я обратить ваше внимание!.. Прапорщик Калугин, оставшийся в живых и сидящий с нами за одним столом, вчера был в отпуску в городе по семейным, как я слышал, обстоятельствам... По семейным или не по се-мейным, но возвратился на корабль он с кучкой пьяных матросов, с которыми был запанибрата!.. Матросы эти привезли некоторый груз для буфета кают-компании, но-о... почему-то вслед за этим последовали взрывы!.. Возникает вполне естественный вопрос: не было ли чего-нибудь этакого... вообще... вы меня понимаете, конечно, господа, - припрятано в одном из кульков, а? Вот что мне хотелось бы знать, господа!

Калугин почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо и стала стучать в голову.

- Что вы сказали?! - крикнул он и вскочил со стула.

Но тут же увидел он, что поднялся и Кузнецов. Голова его была начальственно откинута назад, и глаза блеснули.

- Я вам за-пре-щаю!.. Вы слышите, барон Краних?.. Я вам не позволю, вы слышите? - говорить такие гнусности, такие гадости, такие мерзости о моем офицере!.. Из-ви-нитесь!.. Немедленно извинитесь!.. Сейчас же извинитесь!.. - закричал он.

Это произвело впечатление на всех.

- Извинитесь! - крикнул и старший офицер.

- Извинитесь! - повторило сразу несколько офицеров.

Краних наклонил вперед голову и пробормотал:

- Я... господин каперанг... беру свои слова обратно...

Калугин не успел еще сообразить, можно ли счесть это не совсем внятное бормотание извинением перед ним лично, как дверь в лазарет отворилась и вошел командир "Екатерины", тоже капитан первого ранга, несколько старше на вид, чем Кузнецов, ниже его ростом и суровее взглядом, а с ним вместе, несколько позади его, младший врач "Екатерины", который перевязывал Калугина, как и других офицеров, человек еще молодой, из военно-медицинской академии, земляк Калугина, - петербуржец, о чем сказал он ему сам, перекинувшись с ним несколькими словами, когда его перевязывал.

Командир "Екатерины" пришел как бы просто проведать потерпевших крушение и, усевшись среди них, сожалеюще кивал головою, вспоминая, что уже слышал раньше, - что не смог почему-то выбраться в темноте наверх и погиб офицер Игнатьев, механик "Марии", которого он знал...

Потом он, как бы спохватившись, весело обратился к Кузнецову:

- А ведь я вам принес приятную для вас новость, а именно: получена мною бумажка из штаба, чтобы вас и всех ваших офицеров, какие, разумеется, могут ходить, - но, кажется, все тут не забыли этой привычки, - отправить в город, на свои квартиры... Поэтому... что именно надо предпринять поэтому?.. Я думаю так: отправить людей по вашим, господа, квартирам, чтобы ваши вестовые привезли вам необходимую одежду: не в лазаретных же наших халатах вас отправлять, - это было бы неприлично, а как следует, в форменном платье, а?

- Да, это было бы очень хорошо, - живо согласился Кузнецов, а старший офицер добавил:

- И родные наши обрадуются, а то ведь не знают даже, живы ли мы!

- Вот именно, вот именно, - и родных обрадуете, да... А что касается медицинской вам помощи, кто в ней нуждается, - перевязки, например, переменить и прочее, то, - я уж это сам решил, - откомандирую вам для этой цели нашего младшего врача, а вы ему адреса свои дадите, - он вас навещать будет, поможет вашим врачам.