Сергей Сергеев-Ценский - Воронята

Женя поняла, что это вывелись, наконец, воронята.

Она сбежала с чердака стремглав. Она хлопала в ладоши и кричала:

- Воронята у нас! Воронята!

Она дергала за платье мать и тащила ее смотреть воронят вот сейчас же, немедленно.

Но мать удивлялась ей:

- Ну что же тут такого, ежели воронята? Сидела ворона на своих яйцах, ну и вылупились воронята, и все...

Женя в сад побежала одна. Вяз стоял непроницаемо зеленый. Листья его только теперь, к концу мая, развернулись во всю свою мощь. Снизу ей чуть видно было гнездо.

- Ка-кие ум-ные! - вслух подумала Женя о воронах, так укрыто поместивших свой дом.

Она заходила так и этак, она подымалась на цыпочки, чтобы увидеть еще раз красные лепестки ртов четырех воронят, но в гнезде было совершенно тихо, и снизу ничего не видно. Она поняла, что воронята сыты и спят.

Вторая картина Жени, сделанная в тот день, была такова: из темно-зеленого облака вяза выдвигалось исчерна-коричневое гнездо воронье, а из него, как лепестки мака, такие красные, высовывались восемь остроконечий. Над гнездом на сучке сидела ворона с куском хлеба в черном клюве. И только. Под картиной была подпись карандашом: "Маи вароньяты".

Эта картина ей самой нравилась чрезвычайно: ей все казалось в ней живым до того, что даже как будто шел воронячий шип от этого раскрашенного листа бумаги.

Она приколола его двумя булавками над своею постелью, и когда глядела на него издали, у нее замирало сердце от удовольствия.

Потом эта восьмилетняя девочка с двумя болтающимися тонкими белесыми косками, не маленькая для своих лет и ловкая, бежала по улице, квартала за четыре, в город, к сестре Даше, обрадовать ее тем, что появились воронята.

Даша жила в двухэтажном доме, в котором было несколько квартир. Только когда Женя входила во двор и потом подымалась по лестнице, она подумала, что Даша, может быть, теперь ругается с какою-нибудь соседкой или моет пол, и как ей скажешь тогда о воронятах?

Но Даша сидела в комнате у окна и чинила свой чулок, распялив его пятку на ложке. Увидя это, Женя еще от дверей крикнула:

- Уже есть, Даша! Воронята! Четыре штуки.

Даша целовала ее и смеялась:

- Ах, какое счастье привалило! Воронята!

- Четыре штуки!

- А ты разве к ним туда лазила, считала?

- Я с чердака видела! Четыре рта, и все красные-красные!

- Замечательно!

Даша тормошила Женю, но Женя спросила вдруг серьезным тоном:

- Теперь вопрос: какой же должен учиться говорить?

- Это уж пускай Александра Васильевна выберет... провизорша.

- А когда же она выберет? Пускай сейчас выбирает и берет, а то Мордан... или даже мальчишки через забор залезут...

- Ну, вот еще - мальчишки! Какие же мальчишки?

- Какие-нибудь... соседские... Увидят гнездо и залезут ночью.

Мысль о мальчишках явилась совершенно внезапно: слишком много их видела Женя на улице, пока добежала.

- Ночью, так это Мордан скорее залезет, а не мальчишки, - сказала Даша.

- Mop-дан?.. Мордана я никуда не пущу ночью! Мордан у меня будет спать теперь ночью!

- Беда тебе будет теперь с твоим хозяйством! - шутила Даша. - Мордан, мальчишки, - теперь так и оглядывайся кругом!

- Да-а, а ты как думаешь? Хоть бы провизорша скорее взяла одного. Ты бы ей сказала сегодня, а? Скажешь?

- Скажу, когда оперятся.

- А я потом могу с ним разговаривать, с вороненком?

- Дурочка! Да ведь он сколько же слов знать будет? Может быть, всего двадцать.

- Ну что же - пускай двадцать... А мне больше и не надо... Значит, я с ним буду говорить, а? Она мне позволит?.. Я ей, конечно, его подарю, а все-таки ведь он мой же будет, вороненок?

Она просидела у сестры с полчаса, всячески стараясь уяснить для себя, когда именно придет за вороненком провизорша Серпка, какого именно из четырех она выберет: самого большого, или самого маленького, или среднего (ей представлялось, что они не одинаковые, а непременно есть среди них и побольше и поменьше), и как именно она будет учить его говорить, то есть будет ли его бить - и как и чем бить, - или не будет?

Домой она бежала так же, как и сюда из дому: она была в волнении чрезвычайном.

VI

Женя брала к себе на постель кота недели три, чтоб не забрался он к воронятам ночью. Среди дня же несколько раз залезала она на чердак, чтобы рассмотреть, что делается в гнезде.

Если бы могла она сама подставить чердачную лестницу к вязу, она полезла бы и туда разглядеть как следует воронят вблизи. Это занимало в доме только ее одну, но, упорно думая над этим, она нашла и способ, как надо лезть: с куском хлеба в руке. Влезть и начать кормить воронят, и вороны, увидя это, не стали бы долбить ее носами. Но лестница была для нее чересчур тяжела, а вяз снизу гладкий. Приходилось только стоять под ним и слушать, как шипят воронята, когда им принесут еду. Однако и это доставляло радость.