Николай Непомнящий - Тайны военной агентуры

Коноэ сказал Хирохито, что он не верит, что Америка будет продолжать воевать только для того, чтобы положить конец императорской династии. Хирохито согласился с ним, после чего заметил, что милитаристы контролируют все средства связи и установить прямой контакт с американцами будет невозможно. Император захотел узнать, будет ли Коноэ помогать ему в налаживании переговоров о капитуляции, на что тот с готовностью дал согласие.

После этого Хирохито стал давить на военных с небывалой решимостью. Император указывал им, что они распространяют преднамеренную ложь относительно хода войны, сообщив даже войскам о высадке на Западном побережье Америки и заявив о потоплении такого количества линкоров противника, которое Соединенные Штаты даже не имеют.

В апреле 1945 года премьером был назначен седой, непреклонный, 77-летний Кантаро Судзуки, политик умеренных взглядов, расстрелянный и принятый за мертвого во время так называемого восстания молодых военных в 1936 году. Это назначение было расценено многими как сигнал союзникам, что Япония хочет мира. Судзуки и император были друзьями всю жизнь, и теперь, впервые с начала войны, Хирохито имел лидера, которому он мог довериться. На закрытых совещаниях Хирохито говорил Судзуки, что он не верит своему имперскому штабу и не может понять, почему они слепо продолжают вести безнадежную войну. Дальнейшая потеря жизней, заявил император, является преступлением.

Но, к удивлению Хирохито и Судзуки, никаких предложений переговоров от союзников не последовало. С каждым днем желание Хирохито положить конец войне становилось сильнее. В результате одного налета В-29 на Токио погибло 185 000 человек, и в сброшенных американцами листовках, одну из которых император подобрал, в унынии прогуливаясь у дворца, обещались новые бомбежки. Милитаристы же продолжали твердить, что, когда начнется вторжение, они выиграют войну на побережье.

Все же они, хотя и очень неохотно, согласились, чтобы экс-премьер-министру Коки Хирота было поручено начать неофициальные мирные переговоры через советское посольство в Токио в надежде, что посредничество Советов послужит гарантией их ненападения в Маньчжурии. Однако Яков Малик, советский посол, отнесся со странной холодностью к попыткам Хирота, предложившего заключить соглашения относительно территорий и поставок сырья, нащупать почву для заключения мира.

В то время как император и Судзуки вырабатывали приемлемую формулу капитуляции, американские бомбы методично разрушали крупные города. Император сообщил своим приближенным, что он намеревается остановить войну вне зависимости от того, что после этого будет с ним самим. Наконец 18 июня после сильного сопротивления Высший совет согласился, для пробы, напрямую обратиться к Москве на предмет заключения мира. Но после этого члены совета не могли заставить себя фактически начать реальные переговоры. Для встревоженного, обеспокоенного Хирохито эта задержка оказалась последней каплей.

22 июня японские радиостанции передали его заявление, которое с восточной витиеватостью в затейливых выражениях информировало, что микадо намерен принять личное руководство страной через голову японского парламента и без какого-либо контроля со стороны армии и флота.

Сам император между тем уже знал, что СССР без интереса отнесся к их мирным предложениям и, хотя и не находился в состоянии войны с Японией, не хочет обсуждать никаких вариантов, кроме безоговорочной капитуляции.

Из-за жесткого контроля военными всех коммуникационных средств, исключающего установление непосредственной связи с Соединенными Штатами, Хирохито дал 7 июля указание Коноэ сделать Советам запрос на разрешение послать в Москву своего личного эмиссара. Император уже выбрал для этой миссии Коноэ и предоставил ему полную свободу действий в деле заключения мира любой ценой, даже через безоговорочную капитуляцию перед союзниками — после чего император публично одобрил бы достигнутый вариант прежде, чем милитаристы узнают об этом.

Но и этот план не сработал. Радиопослание советскому правительству с просьбой принять Коноэ было отправлено 10 июля, но проходил день за днем, а ответа из Москвы не поступало. Через четыре дня после получения послания, прошедших в непонятном молчании, Сталин с Молотовым уехали в Потсдам. Наконец 22 июля из Москвы поступил запрос «сообщить более определенно цели миссии Коноэ». Император ответил, что Япония ищет русского посредничества для заключения мира, но на это второе послание не последовало никакого отклика.