Андрей Фурсов - Вперед, к победе

«Ромейновский» кризис был структурным, то был переход от одной структуры капсистемы к другой, тогда как в конце XV — начале XVI в. рождалась сама капсистема, возникали её базовые институты: рынок, государство, политика и другие. То есть возникало то, что слабеет, тает и отмирает в условиях кризиса конца XX — начала XXI в., одним из эпизодов которого является финансово-экономический кризис, стартовавший в 2007 г. Выходит, «водораздельный» кризис конца XX — начала XXI в. — системный, и знаменует кризис и конец капитализма как системы? Скажу сразу — да, это конец капсистемы, причём процесс этот происходит не только стихийно. Он также является результатом сознательных действий верхушки мирового капиталистического класса, нескольких сот (максимум тысячиполутора) семей, «властелинов колец» капиталистического Мордора, которые демонтируют капитализм в своих собственных интересах — интересах сохранения власти, привилегий и богатств. Но прежде чем разбирать этот вопрос, взглянем на другие системные кризисы — это необходимо для лучшего понимания того кризиса, в котором мы живём, и который, подобно водовороту, способен унести нас в Мальстрим Истории.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИ БЛИЖАЙШИЙ к нам системный кризис — кризис феодализма и возникновения капитализма, кризис «длинного XVI века» (1453–1648 гг.), решающая фаза которого пришлась на 1490–1560 годы. Главная загадка этого кризиса — генезис капитализма.

Среди различных концепций генезиса капитализма есть две базовые — Карла Маркса и Макса Вебера. Веберовская концепция возникновения капитализма из духа протестантизма несостоятельна прежде всего эмпирически: она базируется на материале одной из германских земель, хронологически отражающем очень короткий период времени.

В марксовом объяснении проблема заключается в следующем. Согласно общей теории Маркса, переход от одной системы к другой — социальная революция — происходит тогда, когда производительные силы старой системы перерастают её производственные отношения, последние ломаются, и возникает новая система таких отношений, которые адекватны производительным силам-переросткам. Если бы Маркс был прав, то каждая новая социальная система («формация») стартовала бы с уровня производительных сил, более высокого, чем тот, что был характерен для прежней. В исторической реальности всё наоборот. Феодализм достиг уровня производительных сил поздней Античности только в XI–XII вв., т. е. ранний феодализм по уровню развития производительных сил уступал поздней Античности; капитализм достиг уровня развития производительных сил позднего феодализма только в начале XVIII в., т. е. 300–400 лет он догонял прошлое. По-видимому, истоки кризиса, как и корни генезиса капитализма, надо искать — кстати, вполне в марксовом духе — в другом, а именно в классовых интересах основных, системообразующих субъектов/агентов системы. Исследования последних десятилетий показали, что именно классовый интерес феодалов (сеньоров) в сохранении власти и привилегий, борьба за это стали основой генезиса капитализма. Прав Гераклит — «борьба — отец всего». Как же было дело?

В середине XIV в. в Европу пришла эпидемия чумы — Чёрная смерть, выкосившая 20 млн из 60 млн населения, т. е. треть. Крестьянских рук стало не хватать, сделочная социально-экономическая позиция крестьянина (а также арендатора и батрака) по отношению к сеньору улучшилась. Сеньоры попытались изменить ситуацию. Ответом в 1378–1382 гг. стали сразу три восстания («чомпи» во Флоренции, «белых колпаков» во Франции, и под руководством Уота Тайлера в Англии), а по сути — народная антифеодальная революция, надломившая западноевропейскому (собственно, никакого другого в истории и не было) феодализму хребет.

С этого момента, как считают исследователи, наиболее вероятным вектором стало развитие западноевропейского социума в направлении «кулацкого рая» и «бюргерского рая», т. е. такого социального устройства, в котором сеньоры превращались просто в богатых землевладельцев или богатых бюргеров, утрачивая значительную часть привилегий и статуса. Сеньоры оказались перед выбором: утратить привилегии по отношению к массе населения или же поступиться ими по отношению к королевской вла сти. Да, они не любили королей, воевали с ними, но низы припёрли их к стенке, и сеньоры пошли на союз с короной.

Эта схема существенно отличается от либеральномарксистской, согласно которой союз и борьба короны и бюргеров (буржуазии) против сеньоров стали тем фундаментом, на котором «вырос» капитализм. Разумеется, и тот расклад социальных сил, о котором говорили либералы и марксисты, имел место. Но не он был главным, главным был путь превращения феодалов в капиталистов, подключения их к возникавшему в XVI в. мировому рынку. На обширном материале это хорошо показал Р. Лашмэн в работе «Капиталисты против своей воли».