Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)

В германском фашизме чешская буржуазия видела главный оплот капитализма в Европе. Сделка с ним ценой тяжелых жертв собственного народа представлялась ей более привлекательной, чем борьба за независимость в союзе с СССР.

Но как добиться такой сделки? В этом вопросе правящие «руги Чехословакии не были едины. Значительная, часть буржуазии опешила не упускать момента для отказа от ориентации на Францию и Англию и сближения с фашистскими державами. Перспектива соглашения с Германией привлекала их не только надеждой получить „теплое местечко“ при новой политической структуре Европы, но и кое-что урвать от добычи после похода гитлеровцев на Восток. Подобные взгляды разделял и премьер Годжа.

Другой тактической линии придерживался президент и представляемая им группировка. Будучи видной фигурой в Лиге наций и располагая широкими связями, Бенеш прекрасно знал западноевропейскую политическую кухню. Он рассчитывал, что Чехословакия обеспечит себе лучшие условия соглашения с Германией, если будет следовать в фарватере западных держав и активно участвовать в осуществлении их планов сговора с Гитлером. Бенеш расценивал договор о взаимной помощи с СССР как выгодный козырь. В связи с этим стоит отметить «дальновидность», проявленную им в момент подписания договора с Советским Союзом. Тогда-то и была внесена поправка, о которой говорилось выше.

Исходным пунктом дипломатической игры Бенеша являлось твердое убеждение, что в будущей войне линия фронта пройдет по границе между капитализмом и социализмом. Поэтому при любых условиях Чехословакия должна находиться на стороне западных держав.

«Отношения Чехословакии с Россией, – пояснял Бенеш британскому посланнику Ньютону 18 мая 1938 г., – всегда были и будут второстепенным фактором, зависящим от позиции Франции и Англии. Нынешние связи Чехословакии с Россией зависят исключительно от франко-русского договора, но если Западная Европа перестанет быть заинтересованной в России, Чехословакия тоже утратит интерес к ней. Его страна… всегда будет следовать за Западной Европой и будет связана с ней и никогда – с Восточной Европой».

Таким образом, чехословацкое правительство исключало возможность войны против Германии в союзе с СССР. Саму мысль о допуске советских войск на территорию Чехословакии для совместной обороны страны Бенеш считал «ослоумием».

Яркой иллюстрацией позиции Бенеша являются его закулисные маневры накануне англо-французских переговоров в Лондоне 18 сентября. Предвидя требование о плебисците, он приготовил встречное предложение – решить вопрос путем прямой передачи некоторых районов гитлеровцам. Бенеш довольно откровенно намекнул английскому и французскому посланникам на возможность такого решения вопроса. Как пишет в мемуарах Бонне, это предложение вызвано опасением, что в случае предоставления судетским немцам права на самоопределение того же потребуют и другие национальные меньшинства. Еще более колоритно его «дипломатическое мастерство» выглядит в связи с миссией Яромира Нечаса. Как свидетельствуют французские источники, Бенеш был обеспокоен, правильно ли поняли его намек. 17 сентября он направил в Париж с конфиденциальным поручением министра здравоохранения Нечаса. Тот должен был вручить меморандум и карту. Бенеш отметил на ней красным карандашом районы, которые согласен передать Германии. Эмиссар Бенеша явился к Блюму, а тот немедленно переправил полученные документы Даладье.

Меморандум представлял собой несколько страниц отпечатанного на машинке текста без подписи и содержал приписку, сделанную Бенешем: «Я убедительно прошу Вас никогда не упоминать об этом плане публично, так как буду вынужден его опровергнуть. Не сообщайте об этом также Осускому, так как он будет возражать» [83].

Из Парижа Нечас отправился в Лондон, где осуществил аналогичный демарш.

Англо-французские требования, сформулированные в ноте от 19 сентября, стали известны в Праге в 14 часов того же дня. «Новость поразила нас, как удар грома, – писал один из буржуазных корреспондентов. – Никто не хотел этому верить. Чехословаки не могли себе представить, чтобы подобное предложение, которое, учитывая его неизбежные последствия, означало прямую угрозу независимости Чехословакии, сделали те, кого они считали своими друзьями…»

Далеко за полночь, когда жители Праги с надеждой всматривались в освещенные окна Града, где заседало правительство, министры сквозь те же окна с глубоким беспокойством взирали на охваченный тревогой город, Как будет реагировать народ, узнав об англо-французских требованиях? Сумеет ли правительство удержаться у власти, если заявит о принятии ультиматума? Правители Чехословакии, подобно Чемберлену и Даладье, трепетали при мысли, что народ поднимется на защиту республики. Их страшила перспектива войны западных держав с фашистским рейхом и возможное крушение устоев буржуазной Европы.