Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)

«Глубокий» смысл предложения был ясен. Еще свежи в памяти были итоги поездок Шушнига и Гахи на поклон к Гитлеру: Австрия и Чехословакия исчезли с политической карты, но Англия при этом осталась ни с чем. На сей раз Форин оффис решил крепко держать свой товар и не выпускать из рук, пока не получит подходящую цену.

Дальнейший ход беседы принял неожиданный оборот. Подготавливая разрыв, Риббентроп держался в высшей степени нахально и вызывающе. Постоянно прерывая собеседника в оскорбительном тоне и повышая голос, он заставил Гендерсона потерять пресловутую английскую сдержанность. По свидетельству Шмидта, разъяренные собеседники чуть было не дошли до рукопашной.

В конце беседы Риббентроп зачитал на немецком языке германские предложения об урегулировании конфликта с Польшей. Они состояли из 16 пунктов. Рассчитывая, что по существующему в дипломатической практике обычаю ему вручат текст, посол не старался уловить его на слух. Когда же он попросил передать ему документ, рейхсминистр, указав на часы, заявил:

– Они уже устарели, поскольку польский представитель не явился!

В этом и заключался дипломатический ход гитлеровцев. «16 пунктов» представляли очередную фальшивку, специально рассчитанную на обман общественного мнения. Они призваны были создать впечатление о «великодушии» Германии, которая якобы стремилась разрешить конфликт с Польшей на «демократических» началах. Текст условий не вручили Гендерсону из-за опасения, что Польша могла бы согласиться начать на их основе переговоры. Это не входило в замыслы правителей третьего рейха. Приказ войскам уже был отдан, и вторжение должно было совершиться менее чем через 30 часов.

Как было отмечено выше, как раз в то время, когда происходила беседа Геидерсона с Риббентропом, английский посол в Варшаве Кеннард настаивал перед Веком, чтобы Польша согласилась на переговоры на основе германских предложений, которые в Берлине уже были объявлены отпавшими.

Последние сутки августа были насыщены срочными дипломатическими переговорами между западноевропейскими столицами. Как отмечает в своих мемуарах Бонне, телеграф уже не справлялся, и для передачи секретных депеш приходилось пользоваться телефоном. Он мог бы добавить, что телефонные кабели, соединявшие Париж и Варшаву, проходили по территории Германии и все разговоры прослушивались гитлеровцами. Вот что они могли, например, узнать, подключившись в 10 часов 20 минут утра 31 августа к кабелю, соединявшему французское посольство в Берлине с Парижем.

«Германское правительство очень недовольно, – сообщал Кулондр, – что оно еще не получило никакого ответа от Польши. Можно опасаться, что оно даст приказ о немедленном нападении, если ответ не поступит в первой половине дня».

Кулондр настаивал на том, чтобы польское правительство немедленно поручило Липскому вступить в переговоры, снабдив его полномочиями для подписания соглашения.

Через полчаса, связавшись по телефону с Варшавой, Бонне поручил французскому послу Ноэлю срочно предпринять энергичный демарш перед польским правительством в предложенном Кулондром смысле. Ноэль сообщил, что Бек обещает дать ответ в полдень.

«Поляки затягивают дело, перехвачены телефонные разговоры», – отметил Гальдер в своем дневнике.

После полудня 31 августа Липский получил указание встретиться с Риббентропом и заявить, что Польша благожелательно рассматривает предложение о прямых переговорах с Германией. В заключительном абзаце телеграммы говорилось:

«Ни в коем случае не позволяйте втянуть себя в переговоры по практическим вопросам. Если правительство рейха в устной или письменной форме сообщит вам свои предложения, вы должны заявить, что совершенно не располагаете полномочиями для того, чтобы согласиться с ними или обсуждать их, что вы имеете право лишь передать предложения своему правительству и запросить новые инструкции».

Одновременно с Липским полный текст телеграммы, расшифрованной службой перехвата Геринга, получил и Риббентроп. В 13 часов польский посол обратился с просьбой, чтобы его принял министр иностранных дел. Узнав о демарше Липского, генеральный штаб в 16.00 запросил: не меняет ли это намеченных планов? Как ему ответили, приказ о нападении на рассвете следующего дня остается в силе. «Решение не проводить эвакуации показывает, что он Гитлер. – Авт. ) считает, что Англия и Франция не выступят», – записал Гальдер в дневнике в 18.00.