Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)

Дополнительным средством воздействия в этом направлении на Гитлера явилось подписание 25 августа англо-польского договора. О намерении заключить его британское правительство объявило еще в начале апреля. Однако, не желая связывать себе руки, оно откладывало это до последнего момента. Намерение подписать договор не имело ничего общего со стремлением укрепить безопасность Польши.

Речь могла идти лишь об использовании договора как политического средства, призванного усилить позиции Англии в замышлявшихся переговорах с рейхом.

Заключение советско-германского пакта о ненападении вызвало растерянность среди французских мюнхенцев. На заседании военного совета 23 августа Бонне внес предложение, чтобы Франция отказалась от своих обязательств перед Польшей. Но она не рискнула открыто пойти на такой шаг. Практически же еще раньше было решено оставить Польшу на поток и разграбление гитлеровцам в надежде, что германские армии, докатившись до границ СССР, вторгнутся на его территорию.

Немедленно в ход была пущена закулисная дипломатия. Один из лидеров клана французских капитулянтов, П. Фланден, бывший премьер, 24 августа имел доверительную беседу с сотрудником германского посольства в Париже. Эмиссар французской реакции настойчиво разъяснял, что Берлин делает «психологическую ошибку». В сентябре 1938 г., объяснял он, достигнутое в Мюнхене соглашение было подготовлено длительным предварительным обсуждением вопроса; на этот раз, окружав «тайной» свои намерения, Германия чрезвычайно осложняет дело. Поэтому общественное мнение Англии и Франции заняло твердую позицию, и правительства вынуждены считаться с ним. Если бы Гитлер, выдвигая требования в отношении Польши, одновременно сообщил свои «конструктивные идеи» о будущем Европы, то сохранилась бы надежда на мирное урегулирование конфликта.

«В конечном счете, – заявил Фланден, – в проблеме Данцига и Коридора речь идет не о принципе, а о методе, которым Германия намерена его решить. Если канцлер действительно сумеет убедить заинтересованные народы, что не существует опасности для их жизненных прав и интересов, то мир может быть спасен даже в одиннадцатом часу».

Демарши англо-французской дипломатии не могли не убедить Гитлера, что кабинеты Чемберлена и Даладье совершенно не намерены оказать какое-либо сопротивление осуществлению агрессивных замыслов в отношении Польши. Высказывавшиеся ему «советы» и «рекомендации» имели одну цель: убедить в необходимости соблюдать хоть некоторые «приличия», иначе возмущение общественного мнения может поставить в безвыходное положение английское и французское правительства. Разумеется, трудно было рассчитывать таким путем остановить агрессию. Наоборот, Гитлер черпал в этом уверенность, что задуманный им удар и на сей раз сойдет безнаказанным.

Предлагая Гитлеру новую сделку, дальновидные британские государственные мужи не оставили без внимания и другой вопрос: как сложатся события, если, вопреки их желаниям, Англия вынуждена будет все же объявить войну рейху? Потолковать по душам на эту тему в середине августа в Берлин прибыл английский офицер, сотрудник министерства авиации барон де Ропп. Он был принят главой внешнеполитического отдела нацистской партии А. Розенбергом.

Ропп давно уже находился в тесном контакте с гитлеровцами, и это дало ему возможность говорить без обиняков.

«Он сказал мне, – сообщал Розенберг „фюреру“ о своей встрече с Роппом, – что в последние несколько дней имел беседы с офицерами британского воздушного штаба и министерства авиации, которых мы знаем. Точка зрения в этих кругах остается такой же, как и прежде. Было бы абсурдным для Германии и Англии ввязаться в борьбу не на жизнь, а на смерть из-за Польши. При существующем положении вещей единственным результатом было бы взаимное уничтожение воздушных сил и в итоге такой войны – уничтожение всей европейской цивилизации. Страной, получившей выгоду, была бы только Россия, которая сохранила бы свои силы нетронутыми».

Даже в том случае, продолжал де Ропп, если Англия и Франция окажутся вовлеченными в конфликт, нельзя допускать, чтобы это вылилось в истребительную для обеих сторон войну.

«Может случиться, что Германия быстро покончит с Польшей, и хотя будет объявлено состояние войны (между Англией и Германией), на этой стадии она могла бы вестись обеими сторонами как война оборонительная, т.е., хотя границы будут должным образом защищены блокадой и артиллерией, бомбардировки открытых городов не будут иметь места, что могло бы привести к неискоренимой ненависти. В случае скорого окончания германо-польского конфликта при этой гипотезе сохранилась бы еще возможность быстрой ликвидации войны, поскольку Британская империя и Германия не могут рисковать всем своим будущим ради государства, которое к тому времени практически перестанет существовать».