Игорь Овсяный - 1939 - последние недели мира. Как была развязана империалистами вторая мировая война.

Грубейшим вмешательством во внутренние дела Чехословакии явилась посылка Англией в августе 1938 г. лорда Ренсимена в качестве «независимого» посредника. По некоторым данным, вместе с Ренсименом прибыла большая группа сотрудников Интеллидженс сервис, которые тщательно следили за тем, чтобы Чехословакия не предприняла каких-либо шагов, способных помешать подготавливавшейся Чемберленом сделке с Гитлером. «Если верить чехам, – отмечает американский исследователь Ч. Уайтинг, – СИС [24]намеренно вмешивалась в дела Чехословакии накануне войны, с тем чтобы расколоть страну и втянуть Германию в конечном счете в конфликт с Советской Россией».

Мюнхен был заговором международной реакции «против международного рабочего класса, против антифашистского движения, всех стран, против мира и свободы всех народов» [25].

Чехословацкая буржуазия выступила как прямой соучастник заговора. Позорная формула совершенного ею национального предательства с потрясающим цинизмом была высказана Бераном, лидером аграрной партии, крайне правого крыла чехословацкой реакции, на совещании узкого круга представителей правящей «элиты». Он вытащил из кармана бумажник и хлопнул им по ладони:

«Если придет Гитлер, он мне его оставит, а Ворошилов его отнимет!»

Бумажник – дороже родины! – такова аксиома в мире капитала.

После нескольких месяцев «молчания» весной 1939 г. агент «А-54» сообщил в Прагу о необходимости срочной встречи. В это время Чехословакия находилась в трагическом положении: в соответствии с позорным мюнхенским диктатом у нее были отторгнуты значительные территории на севере, западе и юге. Расчлененная, лишенная оборонительных укреплений и важных промышленных районов, страна стала в военном и экономическом отношении нежизнеспособной. Наводненная гитлеровской агентурой, она доживала последние дни как независимое государство.

3 марта 1939 г. «Карл» прибыл на новую границу, откуда был доставлен в столицу. Деловым языком хорошо информированного человека он нарисовал картину надвигавшихся событий. Оккупация страны намечена на 15 марта; Богемию и Моравию займут четыре армейских корпуса (назвал имена командующих); в 9.00 войска вступят в Прагу. Одновременно будет провозглашена «независимость» Словакии. Операцию осуществят под видом «мирной акции в целях установления порядка». Поскольку сопротивления не ожидается, мобилизация в Германии проводиться не будет.

Один из сверхсекретных документов, предоставленных «Карлом» для ознакомления в оригинале, явился своего рода сюрпризом. Это было предписание гестапо проникнуть в Чехословакию вместе с вступавшими войсками и немедленно арестовать сотрудников ее разведки, подвергнуть их «самому строгому» допросу для выявления действовавших на территории рейха агентов.

Каким образом этот документ попал в руки такого сравнительно скромного сотрудника абвера, как «Карл»? (По мнению пражской разведки, он имел ранг капитана.) Секретный приказ естественнее было бы обнаружить на столе у Канариса. Не по его ли поручению действовал «Карл»?

– Что вы намерены делать? – поинтересовался «Карл». Несмотря на несколько лет «сотрудничества» с чехословацкой, разведкой, он так и не назвал своего настоящего имени.

– Кое-что мы подготовили, – уклончиво ответил Моравек.

Вы собираетесь, должно быть, перебраться в одну из западных держав. В этом случае, – посоветовал «А-54», – не выбирайте Францию. Но независимо от того, куда вы переедете, я сумею восстановить с вами контакт и буду продолжать работу… (Снова – рука Канариса?)

Моравек назвал два явочных адреса: в Швейцарии и Голландии, хотя не надеялся, что «Карл» ими воспользуется. Прощаясь, «А-54» просил проследить, чтобы его досье не попало в руки германских властей. В ответ заверили, что необходимые меры предосторожности уже приняты.

У шефа чехословацкой разведки еще оставались какие-то иллюзии в отношении позиции Англии. В мемуарах он признает, что немедленно передал полученную информацию сотруднику Интеллидженс сервис, майору Гибсону, который постоянно находился в Праге и поддерживал контакт с Моравеком. Не похлопочет ли он в Лондоне, с тем чтобы правительство Великобритании предотвратило нацистское вторжение? Гибсон обещал помочь. «Позже он сообщил мне содержание ответа, – пишет Моравек. – Английское правительство предприняло соответствующий демарш через своего посла в Берлине сэра Невиля Гендерсона, но он был грубо отклонен». Моравеку, таким образом, давалось понять, что Англия ровным счетом ничего делать не намерена.