Татьяна Умнова - Людовик XIV. Личная жизнь «короля-солнце»

Но однажды вечером, когда его величество укладывался спать, его вид не на шутку испугал врача Данжо, который чуть позже напишет: «Он мне показался мертвым, когда я увидел его раздетым. Никогда еще человек мощного телосложения не превращался за такой короткий промежуток времени в ходячий скелет, казалось, плоть его быстро таяла».

Начиная с 19 августа король уже не покидал своих апартаментов, — придворный хирург обнаружил черное пятно у него на ступне и понял, что начинается гангрена. Он попросил его величество согласиться на проведение консилиума лучших придворных врачей. И 21 августа Людовика посетили четыре знаменитости медицинского факультета. Полностью одобрив диагноз Фагона и способ его лечения, они все же осмелились прописать его пациенту микстуру кассии, а потом дать слабительное, — куда уж без этого!

25 августа король чувствовал себя настолько плохо, что попросил дать ему последнее причастие, после которого сделал важные распоряжения, назначил маршала Вильруа воспитателем дофина, долго беседовал с канцлером Вуазеном и генеральным прокурором Демаре, а потом пригласил Филиппа Орлеанского, чтобы помириться с ним. Его слова очень трогательны:

«Мой дорогой племянник, я составил завещание, согласно которому вы сохраняете все права, которые вам дает ваше рождение. Я поручаю вам дофина; служите ему так же честно и преданно, как вы служили мне… Если его не станет, власть перейдет в ваши руки. Я знаю ваше доброе сердце, ваше благоразумие, вашу храбрость и ваш ум; я убежден, что вы возьмете на себя заботу о достойном воспитании дофина и что сделаете все возможное для облегчения участи подданных королевства».

Прекрасные слова, но потом король добавил: «Я сделал некоторые распоряжения, кои считал разумными и справедливыми для блага королевства, но поскольку все предусмотреть невозможно, то в случае необходимости внести какие-либо изменения будет сделано то, что будет сочтено необходимым».

Очень туманное заявление, которое Филипп Орлеанский поймет вполне, только когда увидит тайное завещание короля.

На следующий день король попрощался с будущим Людовиком XV, давая ему последние наставления, которые пятилетний малыш вряд ли запомнил. По крайней мере, будущее покажет, что он не особенно внял словам великого прадеда о том, чтобы никогда не забывать о своих обязанностях и по мере сил облегчать участь народа. Впрочем, — об этом никогда особенно не заботился и сам Людовик XIV.

В последующие дни король попрощался со всеми близкими. Лизелотта Пфальцская пишет: «Прощаясь, он сказал мне такие нежные слова, что я не знаю, как я тут же не рухнула без чувств. Он сказал, что всегда любил меня, и даже больше, чем я могла подозревать, что он сожалеет о том, что доставил мне некоторые огорчения… Я бросилась перед ним на колени, схватила его руку и прижалась к ней губами, а он поцеловал меня. Потом он обратился к другим дамам и призвал их к единству. Я сперва подумала, что он обращается ко мне, и ответила ему, что буду слушаться Его Величество до конца своих дней. Он повернулся ко мне и сказал, улыбаясь: «Это не вам я говорю, я знаю, что вам не надо давать таких советов, ибо вы женщина очень разумная; это я говорю другим принцессам»».

А 28 августа в Париже вдруг появился какой-то знахарь, чтобы предложить чудодейственное «средство от гангрены», которое наверняка поможет королю. На вкус это жуткая гадость, непонятно, из чего оно сделано, но, цепляясь за последнюю надежду, король принимает его. И действительно на некоторое время ему становится лучше… В самом ли деле снадобье сработало или это был эффект плацебо? Или, как это часто бывает перед смертью, организм просто выплеснул последние силы, подарив королю немного бодрости и ясности мыслей, избавив его от мучительной боли перед уходом в мир иной?

Так или иначе, ничто уже не могло ему помочь.

30 августа началась агония. Весь день Людовик находился в полубессознательном состоянии.

Ночью 31 августа священники прочли молитвы для умирающих, и его величество, хотя и находился уже в объятиях смерти, произнес совершенно отчетливо: «Ave Maria» и «Credo». А последние его слова были: «О Господи, приди мне на помощь, поскорее помоги мне!»

Утром 1 сентября 1715 года король умер.

Он правил 72 года, дольше, чем кто-либо еще из европейских монархов. Это целая эпоха, охватить которую взглядом очень сложно… Сколько было всего: поражений, побед, унижений и триумфа, крушения надежд и осознания тщеты всего земного.