Татьяна Умнова - Людовик XIV. Личная жизнь «короля-солнце»

И уж совсем категорична принцесса Пфальцская. В своих «Мемуарах» она без тени колебаний утверждает: «Королева-мать, вдова Людовика XIII, не только была любовницей кардинала Мазарини, но и вступила с ним в брак; он не был священником и не давал обета безбрачия, а потому ничто не мешало ему жениться. В Пале-Рояле до сих пор можно видеть потайную лестницу, по которой он каждый вечер отправлялся в покои королевы. Об этом тайном браке знала старуха Бове, главная камеристка регентши, и королеве приходилось сносить все прихоти своей наперсницы».

Уже этих свидетельств достаточно, чтобы предположение превратилось в уверенность. Но самое убедительное доказательство исходит от самого Мазарини. 27 октября 1651 года кардинал, находившийся тогда в изгнании, отправил королеве письмо, составленное шифрованным языком. Текст, который мы приведем, служит весомым подтверждением слов принцессы Пфальцской.

««Уверен, что даже если все люди из вашего окружения, и среди них те, кто более всего обязан морю (имеется в виду Анна. — Прим, автора), изменят ему и соединятся, дабы настроить против него, они ничего не добьются, потому что они связаны узами, в отношении кош мы оба мыслим согласно, полагая, что не грозит им ни время, ни злокозненные усилия, от кого бы они ни исходили…

…Я видел послание Серафима к Н (имеется в виду Мазарини. — Прим, автора), чьи заключительные слова дают усладу, больше которой и вообразить ничего нельзя; ибо он (вместо «она», так как Серафим мужского рода) пишет, что даже на смертном одре последней его мыслью будет) (любовь к Мазарини). Вы не представляете, как это запечатлелось в уме Н, в какое волнение привело его. Должно быть, сам Господь внушил Серафиму эти слова: ибо в том состоянии, в каком был Н, его необходимо было утешить всеми средствами. Ему нужно сострадать, ибо малышу трудно перенести, что он находится в браке и одновременно в разлуке (Мазарини в письмах часто называл себя «cet enfant» — «этот ребенок». — Прим, автора) и что браку его продолжают чинить препятствия. Будем надеяться, что он скоро обретет то, чем больше всего дорожит.

Итак, Мазарини и Анна Австрийская, судя по всему, состояли в тайном браке. Впрочем, дополнительным подтверждением может служить поведение священнослужителей и монахинь.

Анна Австрийская отличалась набожностью и регулярно навещала монастырь в Валь-де-Грас. Однако, по словам Жюля Луазлера, «совершенно немыслимо представить, чтобы святые сестры так долго терпели связь, о которой не могли не знать и которую, конечно, сочли бы преступной».

Следовательно, в силу того, что с королевой не порывал будущий святой Венсан де Поль и что сама она продолжала с должным благочестием исполнять все предписанные обряды, есть все основания полагать, что сожительство двух прославленных любовников «было введено в надлежащие рамки» .

Остается выяснить, отчего союз этот пребывал под покровам тайны, хотя оглашение его пресекло бы все пересуды, оскорбительные для репутации королевы. Ибо никаких формальных препятствий не существовало: Мазарини был светским кардиналом и не давал обета безбрачия. Граф де Сен-Олер вкладывает в уста сторонников брака аргумент, не лишенный оснований: «Сохранение тайны преследовало политические цели: избежать в сто раз худшего скандала, ибо к любовной связи парод отнесся бы гораздо снисходительней, нежели к замужеству королевы; избежать толков, которые привели бы публику в еще большую ярость, что нерушимость брачных уз означает несменяемость министра…»

Итак?

Видимо, можно почти навертка утверждать, что королева, обращаясь к Мазарини, имела полное право называть его Жюль, супруг мой или же монсеньер…»

Ги Бретон «От Великого Конде до «короля-солнце»

Во время Фронды распространялись памфлеты, из которых следовало, что отцом малолетнего Людовика XIV является вовсе не король, а кардинал Мазарини. Распространяли памфлеты, разумеется, сторонники Конде.

Но кто бы ни был отцом будущего короля Франции — Мазарини здесь в любом случае ни при чем.

С 1636 по 1639 год он не покидал Рим.

А «король-солнце» с появился на свет в сентябре 1638 года.

С раннего детства и Людовик и Филипп были очень привязаны к матери. Это было вообще очень нетипично и странно для королевской семьи в то время, — чтобы мать уделяла так много внимания детям и сама занималась их воспитанием, а не сдавала их на руки кормилицам, гувернанткам и учителям.