Игорь Гарин: Русский коллаборационизм во время Второй мировой

Я мог бы усилить мысль Наполеона и Энгельса: трудно требовать патриотизма от рабов, в которых власти России извечно пытались обратить собственный народ. Да и навязываемый народу страх перед "господами" мало содействовал любви. Иронизирует Л.Пузин: "Русские всегда воевали плохо, поэтому вынуждены были воевать героически". Русские потому так часто проигрывали военные кампании (о чем тоже пишет Энгельс), что в глубине души боялись своих больше, чем врагов. Впрочем, и "героически" побеждали тоже не в малой степени из страха перед расстрельными командами.

Русский народ приветствует германские войска национальным бело-сине-красным флагом (триколором). Россия, 1941 г

Много ли людей вообще задумывается о том, что ущербная власть порождает не только ущербную жизнь, но и массовую ненависть к такой жизни и к стране, что ее вековечно порождает? Вполне естественно, это сильнее всего проявляется в тяжелые периоды истории. Хотя Россия всегда кичилась своим патриотизмом, революция и войны показали его цену — и не только в виде грандиозного, не имеющего исторических аналогий коллаборационизма. Почему так? Потому что, отвечает мой друг Л.Пузин, что патриотическое воспитание понимается в России как воспитание рабов, готовых не щадя своих жизней защищать интересы господ.

К.Бондаренко узрел корни предательства в самих недрах русской истории: коллаборационизм здесь возведен в ранг достоинства, писал он: «святой равноапостольный князь Александр Ярославич Невский, брат которого, Андрей, выступил против Орды, не только не поддержал брата — он стал одним из ближайших соратников Батыя в последние годы жизни кровавого хана, и, по распространенной версии, был отравлен в Орде, став жертвой борьбы за власть между Батыевыми наследниками. Внук Александра, Иван Даниилович Калита, князь московский, вошел в историю благодаря тому, что сам решил собирать дань для татар, предложив свои услуги вместо услуг баскаков. "Таким образом, часть дани оставалась в Москве, упрятываясь от хана, и этот фактор содействовал укреплению Московского княжества", — умиляются историки. При этом, не указывая на один существенный момент: грабил-то Калита свой собственный народ…»

В качестве примера проницательности «классика» достаточно вспомнить массовое нарушение присяги русского офицерства, предавшего поочередно царя и Керенского. Более того, именно царское офицерство составило костяк руководства РККА (Бонч-Бруевич, Буденный, Тухачевский, Блюхер, Крыленко, Дыбенко, Антонов-Овсиенко, Муравьев, Говоров, Баграмян, Каменев, Шапошников, Егоров, Корк, Карбышев, Чернавин, Эйдеман, Уборевич, Альтфатер, Лебедев, Самойло, Беренс, фон Таубе…) — всего 48,5 тысяч царских офицеров, только 746 бывших подполковников, 980 полковников, 775 генералов. В решающий 1919 год они составили 53 % всего командного состава РККА.

В созданный большевиками 4 марта 1918 года Высший Военный Совет армии вошли 86 царских офицеров в чине от майора и подполковника до генерала (10 человек). Из 46 членов высшего командного состава РККА на май 1922 года 78,3 % составили кадровые офицеры старой царской армии, из них 7 бывших генералов, 22 подполковника и полковника, 8,8 % выходцы из императорской лейб-гвардии. По оценке А.Г.Кавтардзе, в общей сложности около 30 % дореволюционного офицерского корпуса царской России предали прежние власти и пошли на службу в ряды Красной армии, что в немалой степени способствовало победе "красных" в Гражданской войне. 185 генералов Генерального штаба императорской армии позже состояло в корпусе Генерального штаба РККА, причем в это число не входят генералы, состоявшие на других должностях в РККА. Большинство из 185-ти состояли на службе в РККА добровольно, и только шесть по мобилизации. Не случайно тогда возникла присказка: Красная Армия как редиска — снаружи красная, а внутри белая.

(Большевики "отблагодарили" создателей Красной армии почти полным уничтожением дореволюционного офицерского корпуса. Из общего количества 276 тыс. царских офицеров по состоянию на осень 1917 года и 48,5 тыс. перебежчиков к июню 1941 года в армейском строю находилось вряд ли более несколько сотен, и то, преимущественно — командиров из бывших прапорщиков и подпоручиков. Только в одном Ленинграде было расстреляно больше тысячи бывших военспецов. Среди них: комдив А.Свечин, П.Сытин — бывший командующий Южным фронтом, Ю.Гравицкий, А. Верховский, А.Снесарев и другие. В 1937 году уже по печально известному делу «военных» были расстреляны маршал Тухачевский, Уборевич — командующий Белорусским ВО, Корк — комиссар Военакадемии, командующий Ленинградским ВО Иона Якир, председатель совавиахима Эйдеман и другие). В одном из интервью писатель Борис Васильев сказал: «Сталин накануне войны расстрелял к чертовой матери всех талантливых людей. И часто капитаны командовали дивизиями».