Владимир Хрусталев - Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Прием затянулся на 1 ч. 40 мин. Государыня держала себя как со старым знакомым, гораздо проще, чем первые два раза, при Государе. Приглашение на канонизацию отклонила за себя, за Государя и за детей.

– Очень далеко, разлучаться не хотим, а Государь если и отрывается от фронта, то редко. <���…>

Взгляд Ее упал на мою книжицу “Ныроб. 1613–1913 г.”.

– Да, кстати! Кончится эта небывалая война: мы и союзники будем готовы к 1917 году вполне. Общим усилием враг будет сокрушен окончательно, и тогда осенью 1917 г. мы всей семьей поедем в Пермь – повесить доску на стенку дома, где был император Александр I, и в спальне освятим Вашу, ныне временную, церковь. Вызовем Вас. Вместе проедем на канонизацию предка Михаила Никитича Романова. Затем в Верхотурье, поклониться св. мощам Симеона Чудотворца, и потом в Тобольск, к святителю, на канонизацию которого Вы приглашаете. Остановимся у Вас в доме, но не вздумайте выселяться, поместимся все, в тесноте, да не в обиде. Губернаторы любят летать с места на место – ждите нас и тогда.

Государь подумает, куда Вас взять. Мы окружены лжецами, изменниками, думающими лишь о себе и о собственных выгодах. Вы – счастливое исключение, нам известно, что в 1912 и в 1915 годах Вы пренебрегли громадными окладами и спокойной службой, не боясь клички “распутинец”! Да, кстати, мне говорили, что Вы не желаете, чтобы Григорий Ефимович Новых был на канонизации в числе близких моих дам, которые собираются ехать. Почему? – Очень взволнованный голос. – Вы третий раз у меня. Впечатление прямого, откровенного человека, такие же отзывы от других. Скажите же прямо, откровенно, неужели Григорий Ефимович – то, что про него толкуют наши враги? Неужели же мы, Самодержцы, и я, как страдающая о болящем сыне мать, не смею допускать, да еще и не часто, к себе того, кто приносит сыну помощь?!

– Ваше Императорское Величество, Вы и Государь, конечно, вправе допускать к себе всякого верноподданного. Я знаю Григория Ефимовича с 1900 года, когда впервые ночевал у него с моим 15-летним сыном и курьером, направляясь в Тобольск. Знаю все, что говорят, и много больше. Верно, он – почти безграмотный мужик, типичный сибиряк, но глубоко верующий в Бога человек и наипреданнейший верноподданный Вашим Величествам. Но я все же дерзаю просить теперь не настаивать на его приезде в Тобольск на канонизацию!

Кратко – почему. За ним хотя и много грехов, но и много страданий. Чем грешнее человек, чем больше ему надо молиться у св. мощей чудотворца, и пусть это он делает почаще. За ним охотятся вовсю. Давно ли был ранен тяжко, смертельно, Бог спас его. Значит, он нужен. Я жду большого скопления совершенно чужих людей со всей Сибири. Охранять от легко подкупаемых людей мудрено. Усиленная охрана – лишний козырь в руках нападающих и клевещущих на Особы Ваши, для меня Священные. Может у св. мощей пролиться кровь. Я сам ему это и сказал. Его семью я пригласил лично, моими гостями, и они будут!

Молчание. Мы почти у дверей.

– Еще вопрос: Вы просили аудиенцию у Государя. Будете приняты 23 апреля в 6 ч. дня, как сегодня, никого не будет. Вы согласны высказать все-все, хорошее и дурное, что знаете о Григории Ефимовиче Новых, вполне ясно и откровенно?

– Будет тяжело, но – долг исполню.

Пока кратко: Русская душа способна на высочайшие взлеты горе и на падения в бездну. Григорий Ефимович не так виновен, как его описывают. В сто крат виновнее политические партии и наша беспочвенная, так называемая интеллигенция, которая бросает его из стороны в сторону и обделывает его именем свои грязные дела.

– Спасибо Вам за прямоту, такое отношение к нему я встречаю впервые. До 6 ч. дня 23 апреля.

– Если Бог благословит сподобиться великого счастья.

– Григорий Ефимович в Тобольске на канонизации не будет, ему об этом скажут от Моего имени». ( Ордовский-Танаев-ский Н.А. Воспоминания. М.-СПб., 1993. С. 393–396.)

В дневнике императора Николая II имеется запись:

« 19-го апреля. Вторник

В 9 1/2 [ч.] поехал с Аликс и Алексеем в город. В Летнем саду они сели в шарабан, а я на лошадей. На Царицыном лугу был смотрвсем гвардейским батальонам запасным в количестве 31 700 чел. Вид людей и прохождение были выше похвалы – душу радовало такое зрелище! Целый лишний гвард[ейский] корпус! Что за дивная сила! Утро стояло серое и ветреное; к самому концу смотра сразу сделалось холодно. К 12 час. вернулись уже в Ц[арское] Село. Завтракала Элла. В 2 1/2 [ч.] поехали на Казанское кладбище на панихиду по убиенным и погибшим на войне. Погулял с детьми и покатался на прудах. В 6 ч. принял Сазонова и ген[ерал]-ад[ъютанта] Рузского. Обедали Элла и Дмитрий [Павлович]. В 9 1/2 [ч.] она уехала в Москву. Кончил “The man who was dead”» [162] .