В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Та короткая, всего в несколько месяцев, военная кампания или инспекционная поездка, Субэдэя складывалась следующим образом. В конце лета 1245 года монгольское войско численностью в три тумена и, безусловно, поддержанное достаточным количеством отрядов, состоящих из их союзников — киданей, тангутов, китайцев и др., оказалась в местах хорошо знакомых Субэдэю по памятным для него временам разгрома Цзинь. Из района Лохэ, что примерно в 100 км к югу от Кайфына, в котором перед решающим броском на столицу чжурчжэней располагалась когда-то ставка да-цзяна, монгольские полководцы — Субэдэй (урянхай), Чаган (тангут), Чжан Жоу (китаец) двинули армию на восток. Можно предположить также, что не обошлось без царевичей, скорее всего, в той акции принимал участие Мункэ [12, с. 288]. Без особых усилий вытесняя южнокитайские отряды из пограничных территорий Цзинь, отошедших в недавнем прошлом супам, монголы заняли уезд Шоучжоу [169] Ныне уезд Шоусянь в пров. Аньхуй (Золотая орда в источниках. Т. 3: Китайские и монгольские источники. С. 270), рядом с нынешним Хуайнаменем. . Затем произошло вторжение непосредственно на территорию империи Сун, провинцию Цзяньсу — «…напали на Сычжоу [170] Округ, находящийся на северо-западе совр. уезда Сюйисянь в пров. Цзяньсу. Там же. С. 276. , Сюйи [171] Сунский уезд, ныне уезд под тем же названием в пров. Цзяньсу. Там же. С. 276. вместе с Ян[чжоу] [172] Город Сун, пров. Цзяньсу, сохранил название. » [12, с. 177].

Как видно, удар был нанесен одновременно по трем намеченным целям, и пели эти были достигнуты: «…монгольский Чагань с 30 тысячами конницы… опустошили Хуай-си и приступом взяли Шеу-чжоу. Потом осадили Сы-чжоу, Сюй-и и Ян-чжоу» [31, с. 194]. «Сунский губернатор Чжао Цай запросил мира, тогда [войска] вернулись» [12, с. 177]. Так закончился молниеносный, в стиле Субэдэя, рейд, самая значимая из всех операций, проведенных завоевателями в 40-х годах на территории Сун [173] Очевидным успехом монголов было и то, что они в 1245 г. форсировали Янцзы, пытаясь закрепиться на ее правом берегу. . Так получилось, что, заняв Ян-чжоу, монголы оказались менее чем в сотне километров от Желтого моря, передовые их разъезды, конечно, достигли его берегов и неулыбчивые нукеры разглядывали проплывающие вдали китайские джонки, так же, как всего лишь три года назад, ведомые тем же Субэдэем, в 9 тысячах километрах отсюда всматривались в венецианские галеры с берегов моря Адриатического.

Субэдэй, прибывший весной — летом 1245 года в Китай, осенью — зимой того же года направился в Монголию; когда он туда добрался доподлинно неизвестно, но «Юань Ши», подтверждая окончание того похода, сообщает, что «…Чжан Жоу был на аудиенции у государя (Гуюка. — В. 3.) в Каракоруме» [12, с. 178], в конце января — начале февраля 1246 года. Гуюк, видимо, был доволен проведенной операцией, потому как позднее, уже после своей инаугурации, другому военачальнику «…[Чагану] были пожалованы соболья шуба и 10 булатных мечей» [6, с. 517]. А как же Субэдэй? Старый полководец отныне находился в главной ставке, занимая почетное место у трона. В нынешней обстановке хитрый и осторожный, «как старая лисица с отгрызенной лапой» и злобный, «как барс, побывавший в капкане», с которым, как говорили воины, «не страшен никакой враг» [37, с. 282], кивал и поддакивал Туракине. Могущественная временщица укрепилась настолько, что было ясно: отныне она без проблем нацепит на голову Гуюка тиару Чингисхана. В августе 1246 года это и произошло. Партия сторонников толуидов притаилась, спорить с легитимным государем монгольской державы было не просто опасно — смертельно опасно. Тем не менее Субэдэй при дворе Гуюка занимал в период курултая очень высокое положение, монгольский владыка не мог не уважать первого полководца орды, тем более что он сам являлся выходцем из его учеников.

Курултай, устроенный Туракиной, был очень помпезным и по своему блеску намного превосходил «исторический 1206 года» курултай, на котором Чингисхан провозгласил создание монгольского государства. В 1246 году в Каракорум прибыло огромное количество гостей. Здесь находились самые значимые представители монгольской знати. Кроме того, на курултае присутствовали сотни правителей уже покоренных монголами и готовых сдаться земель. Гушусский князек за пиршественным столом мог оказаться рядом с мусульманским ученым-философом из Алеппо или Багдада. Посол Папы Римского Джовани дель Плано Карпини, находясь в толпе счастливчиков, допущенных вблизи лицезреть Великого каана, в своей книге, написанной в результате той поездки, перечисляет представителей «Золотого рода», находящихся у трона. В списке присутствующих рядом с именами Берке, Бури, Ширамуна, Мункэ и Хубилая читаем: «…Сибедей, который у них называется воином…» [31, С. 268]. Заметим, что Субэдэй единственный нечингисид в том перечне вельмож — велик был авторитет сподвижника Чингисхана.