Марк Солонин - Июнь 41-го. Окончательный диагноз

107

К началу военных действий в 34-й тд было 9299 человек, после последнего боя юго-западнее Дубно удалось собрать 395 человек, что дает арифметическую «недостачу» в 3,8 тыс. в сравнении с учтенными в докладе цифрами потерь; однако надо учесть, что какое-то, не указанное в документах, количество людей отошло за р. Иква в составе тыловых подразделений и медсанбата дивизии.

108

Однако в справке штаба ЮЗФ по состоянию на 15 июля в 8-й танковой дивизии числится 1306 человек.

109

Руководствуясь численностью личного состава этих соединений, за одну «расчетную дивизию» принят танковый или мехкорпус, две кавдивизии, четыре танковые бригады.

110

Возможно, это было обусловлено желанием избежать слишком красноречивого совпадения момента прекращения советского наступления с началом Варшавского восстания.

111

Без учета ВВС Северо-Западного фронта, без учета новых формирующихся полков и их вооружения, с учетом 3-го авиакорпуса ДБА в Смоленске.

112

Журнал боевых действий Западного фронта, из которого взята данная фраза, был составлен задним числом (не ранее 21 июля), новыми командирами, уже после ареста прежнего (исходного) командования фронта, включая упомянутого генерала Климовских; доверять всему написанному там было бы опрометчиво. Не исключено, что за удивительной фразой об «устных приказах» стоит факт уничтожения некоторых довоенных документов.

113

Для обеспечения 76-мм «дивизионками» полностью отмобилизованной Красной Армии требовалось 5730 пушек, а в наличии к 22 июня 1941 г. было 6447 шт. — и это не считая 2066 устаревших пушек обр. 1902/30 г.

114

3-я и 4-я танковые дивизии, наступавшие на Бобруйск-Рогачев, находились в сотне км от «котла», а наступавшая во втором эшелоне 10-я танковая была еще в районе Барановичи.

115

Ничего особо «мудрого» или сложного в этой вполне заурядной работе нет; в войсках были соответствующие инструкции, наставления и чертежи. Так, например, окоп для танка Т-26 представлял собой прямоугольный в плане ров глубиной в 1 метр, длиной в 4 м, с наклонным участком для въезда-выезда танка длиной в 3 м; перед окопом насыпался земляной вал высотой в 0,6 м и шириной 2 м.

116

Просто удивительно, как советские историки, сочинившие и растиражировавшие миф про наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова, который якобы «не побоялся нарушить запрет Сталина» и привел накануне войны флот в полную боевую готовность, не обронили ни одного доброго слова про аналогичный «подвиг» генерала Ф.И. Кузнецова. Или у них была разнарядка на одного Кузнецова?

117

На некотором (конкретных цифр, кажется, не знает никто) количестве танков, выпущенных после ноября 1940 г., была установлена дополнительная броневая «нашлепка» на лобовой плите корпуса.

118

В 1962 г. были опубликованы (Бюллетень военно-научного общества при Рижском окружном доме офицеров № 5/1962 г.) воспоминания генерал-майора Д. Макаренко (накануне войны — капитан, начальник узла связи штаба ПрибОВО). Он утверждает, что примерно в 15.00 21 июня заместитель начальника штаба округа/фронта генерал-майор Гусев направил командиру 125-й стрелковой дивизии телеграмму следующего содержания: «Стало известно, что Вы под влиянием провокационных слухов и своих наблюдений самоуправно используете порожняк и отправляете из гарнизона семьи командиров. Приказываю все возвратить на место и через два часа доложить об исполнении».

119

Командир дивизии генерал-майор А.С. Зотов попал в плен. Существуют разные версии обстоятельств его пленения. Героическая, рассказанная самим Зотовым и включенная в помпезную Историю боевого пути дивизии, такова: утром 22 июня командир дивизии (почему-то один, без штаба и охраны) выехал на передовую и попал под обстрел; водитель был убит сразу, генерал расстрелял все патроны и был скручен толпой набежавших врагов. В 2006 г. А. Петрушин опубликовал фрагмент протокола допроса генерала Зотова в немецком плену: «После того, как я растерял части своей дивизии, я с группой штабных командиров направился в юго-восточном направлении, имея в виду перейти Неман и впоследствии соединиться с основными силами советских войск. Со мной оказались: комиссар дивизии полковой комиссар Бердников, начальник артиллерии дивизии полковник Минин… 29 июля 1941 года мы подошли к шоссе Минск-Радошковичи и в течение двух суток пытались пересечь его, но нам это не удавалось, так как по шоссе непрерывно двигались немецкие войска. Не имея возможности укрыться и учитывая бесцельность сопротивления, я и мои спутники сдались в плен…»