Николай Ильюхов - Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

Уже с первых своих шагов солдатская организация подчинила себя нашему руководству; естественно поэтому, что последующие промахи зависели также от нас. План восстания нами был выработан следующий. В определенный срок партизаны окружают со всех сторон гарнизон, преследуя задачи: 1) оказать вооруженную поддержку восстанию и 2) не выпустить живым из деревни ни одного «защитника отечества». В первую очередь должны быть захвачены пулеметы, уничтожен штаб и разоружены колеблющиеся части. Для того чтобы меньше было жертв, верные нам солдаты за 15 минут до восстания, в 1 ч. 45 м. ночи, должны были приколоть штыками (выстрелы могли преждевременно насторожить офицеров) начальника пулеметной команды поручика Фролова и командиров рот, вследствие чего части остались бы без руководства. В 2 часа ночи должно было произойти выполнение задания по истреблению штаба и одновременно выступление на площадь всего гарнизона, который в этот момент должен быть окружен партизанами и сдаться без боя. Для согласования отдельных деталей этого плана 8-го сентября мы вновь собрались с представителями гарнизона. Прибывший Макшимас, Олеев и Непомнящий заявили, что они вполне готовы для восстания: пулеметная команда в лице ее первых номеров, т. е. самая важная, пожалуй решающая часть ее — на нашей стороне; в ротах солдаты тоже охвачены организацией примерно на половину, — следовательно, дело только за нами. Все три товарища, согласившись с нашим планом, еще раз подтвердили, что центром тяжести восстания должно явиться выступление самих колчаковских солдат, которые даже настаивают на том, чтобы мы им предоставили возможность одним разделаться со своими офицерами и тем искупить свою вину перед трудящимися; роль же партизан сводилась больше к психологическому воздействию на колеблющихся, и активное их вмешательство в дело могло произойти лишь при неблагоприятном повороте событий. Мы согласились на такую для себя роль по двум соображениям: во-первых, мы не располагали в тот момент даже полусотней штыков, — следовательно, претендовать на первую скрипку в открытом бою с врагом едва ли было бы разумным; во-вторых, не было у нас достаточной уверенности в том, что нетерпеливые уверения заговорщиков о готовности гарнизона к выступлению отвечали действительности. На восстание мы все-таки решились в силу того, что даже провал наших планов мог принести больше пользы, нежели вреда.

Итак решено было выступать 11 сентября в 2 часа ночи. Мы собрали разбросанных по зимовьям (базам) партизан и с вечера заняли корейские фанзы вблизи Казанки. В 1 час ночи с нашей стороны все было готово. Для удобства сношений с солдатами и руководства делом партизанский штаб обосновался в густом кустарнике в 8—10 шагах от избы крестьянина, где находился штаб белых. Все шло точно по плану и обещало хорошие результаты. Примерно за 20 минут до условленного срока к нам, пробираясь между часовыми, подошел т. Макшимас, чтобы получить от нас револьвер и гранаты (на него была возложена обязанность взорвать штаб белого гарнизона). Макшимас нам рассказал, что командиры рот и пулеметной команды до сих пор еще не «прикончены», так как «исполнителей», как на грех, разослали офицеры с разными поручениями по деревне, но что через минуты 2—5 они должны вернуться в роту и тогда сделают свое дело. В таком случае ничто не должно задерживать нас. Макшимас получил от нас 3 гранаты и револьвер и, пожаловавшись на то, что не достаточно знает систему револьвера «Кольт», который ему выдали, быстро направился к избе крестьянина Беньзика, где размещались офицеры и начальник гарнизона полковник Высоцкий. Затаив дыхание, мы ожидали взрыва гранат. После того как т. Макшимас оставил нас, послышался тихий (вполголоса) окрик: «стой». Мы сначала не обратили на это внимания, предполагая, что окрик принадлежит помощникам Макшимаса. Однако проходит пять минут… шесть… семь… срок достаточный, но взрыва не слышно. Мы начинаем теряться в догадках. Вдруг ночная тишина резко нарушается. Со всех сторон по нашим цепям открывается бешеная стрельба. Партизаны не выдерживают и, отстреливаясь, начинают отступать. Партизанский штаб с 5—8 бойцами оказался в чрезвычайно опасном положении: близость расположения белых и невозможность отойти назад (сзади протекала глубокая река) делали попытку к отступлению почти невозможной. Через полчаса стрельба стала стихать, и эта группа партизан со штабом решила воспользоваться наступившим затишьем, чтобы занять удобную позицию и получить возможность ускользнуть живыми из опасности; и они бросились во фланг колчаковцам. Эта попытка удалась, и дальнейшая стрельба не могла причинить им существенного вреда. Вскоре к нам прибежал один из заговорщиков т. Олеев и рассказал о непонятном для нас исходе заговора.