Сергей Кремлев - До встречи в СССР! Империя Добра

Макаренко и Прокофьев оба родились «при царях», однако относились они к принципиально разным поколениям — разница в возрасте в десяток лет была для тех времён огромной! Когда крестьянский сын Саша Прокофьев неполных семи лет пошёл в сельскую школу в поморском рыбацком селе Кобона, молодой Антон Макаренко из потомственной рабочей семьи на Сумщине уже преподавал в Крюковском железнодорожном начальном училище. И поэтому то, что написал Макаренко о новой советской молодёжи, можно было в немалой мере отнести и к Прокофьеву.

Прокофьев писал в своей «Автобиографии»:

«Шёл революционный семнадцатый год. Отец прибыл с фронта домой вместе с винтовкой. А через год, в первую Октябрьскую годовщину, я и отец определили свою политическую линию, вступив в сельский комитет сочувствующих коммунистам-большевикам. В марте 1919 года я уже был членом великой партии, а в октябре по партийной мобилизации сражался против банд Юденича…»

В 1920 году Прокофьев окончил Учительский институт Красной Армии имени Толмачёва и до 1930 года служил в армии. Писал стихи, не чуждые того «топорного остроумия», о котором с лёгкой иронией говорил Макаренко. Начинал Прокофьев, по собственному признанию, с таких вот «стихов»:

У кафе на площади старуха.

И с нею ребёнок. Чей?

Так и дал бы в ухо, в оба уха,

Чтоб не думала просить у богачей…

Политически здесь всё было верно, а вот поэтически… Однако через несколько лет, в 1928 году, Прокофьев писал уже иначе:

Развернись, гармоника, по столику,

Я тебя как песню подниму.

Выходила тоненькая-тоненькая,

Тоней называлась потому.

На деревне ничего не слышно,

А на слободе моей родной

Лёгкий ветер на дорогу вышел

И не поздоровался со мной…

Тонкая лирика, полностью своя интонация… Вроде бы и похоже на Есенина, и в то же время — нет. Это стихи иного склада, чем нередкая есенинская слеза. В них нет надрыва, зато есть ощущение такой полноты жизни, которая возможна лишь в стране, где нет хозяев и слуг, а есть верные и надёжные соратники и друзья.

В 1929 году Прокофьев пишет прекрасное стихотворение «Товарищ», в 70-е годы ставшее прекрасной песней. И эти стихи проникнуты чисто советским энтузиазмом и отношением к судьбе и предназначению человека:

…А песня взлетела, и голос окреп.

Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!

И ветер — лавиной, и песня — лавиной…

Тебе — половина, и мне половина!

Луна словно репа, а звёзды — фасоль…

«Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!

Ещё тебе, мамка, скажу поновей:

Хорошее дело взрастить сыновей,

Которые тучей сидят за столом,

Которые могут идти напролом.

И вот скоро сокол твой будет вдали,

Ты круче горбушку ему посоли.

Соли астраханскою солью. Она

Для крепких кровей и для хлеба годна».

Чтоб дружбу товарищ пронёс по волнам,

Мы хлеба горбушку — и ту пополам!

Коль ветер — лавиной, и песня — лавиной,

Тебе — половина, и мне — половина!..

Но ведь и Прокофьев не был ещё полностью продуктом советской эпохи! Его первое становление проходило за несколько лет до Октября, в год которого Саше Прокофьеву исполнилось, как-никак, семнадцать… А к концу 30-х — началу 40-х годов советское общество и Советская Вселенная пополнились миллионами молодых граждан, которые с момента рождения сразу же попадали на орбиты этой Вселенной.

В 1934 году Аркадий Гайдар написал повесть «Военная тайна», а в 1938-м закончил киносценарий по ней. В авторских ремарках к сценарию Гайдар давал ряд советов режиссеру-постановщику, где о главной героине — Натке Шегаловой говорилось так:

«НАТКА ШЕГАЛОВА — только что выросла. Человек она умный. У нее чувство легкой иронии, и оно проявляется не только по отношению к другим (что встречается часто), но и к самой себе.

Она культурная советская девушка — такая, каких сейчас еще не так много, но зато через три-четыре года будет уйма».

Я в своих книгах уже цитировал эту запись Гайдара, потому что она, как и ряд других, признаюсь, излюбленных мной цитат, хорошо дополняет мои собственные мысли и выводы. И эта запись Гайдара подтверждает, что в конце 30-х годов в жизнь Страны Добра начали входить принципиально иные поколения энтузиастов социализма — и рождённые в СССР, и полностью Советской властью и советской школой воспитанные!

Подсчитаем! Если в 1938 году «кинематографической» Натке было примерно 17 лет, то её год рождения — 1921-й, год окончания Гражданской войны. Если мы будем иметь в виду Натку из повести 1934 года, то тогда её годом рождения надо считать 1917 год — год Октября. При любом варианте Натка с рождения — гражданка новой России. А тот, кто родился в 1923 году, был с рождения уже и гражданином СССР. Это о нём было написано в «Стихах о советском паспорте» Маяковским: