Юрій Сорока - Поход Сагайдачного на Москву. 1618

Надо сказать, что жолнеры Новодворского, кавалера Мальтийского ордена, не посрамили честь своего командира. Несмотря на вылазку защитников крепости и обстрел, отряд держался до рассвета, не желая отдавать так удачно захваченных укреплений. Утром, по непонятным причинам не получив подкреплений от Владислава и Сагайдачного, бойцам Новодворского все же пришлось отступить. Приступ к Тверским воротам, охраняемым князьями Данилой Мезецким и Григорием Волконским с шестью сотнями ратников, который был проведен другим отрядом польской пехоты, был еще менее удачен. Выяснилось, что лестницы, принесенные поляками к стенам крепости, были слишком короткими. Из-за этого, после нескольких безуспешных попыток взобраться на стены штурмующие вынуждены были отойти, понеся большие потери.

В результате первого неудачного штурма поляки потеряли только у Арбатских ворот тридцать человек убитыми и более сотни ранеными. Такое положение дел весьма раздосадовало Владислава. После анализа боя, сделанного в ставке королевича, в неудаче обвинили Яна Карла Ходкевича. В вину литовскому гетману вменялось то, что он не смог удержать в тайне время начала приступа. Кроме того, Ходкевич был обвинен в том, что без проверки поверил лазутчикам, давшим неверные показания о высоте стен. Не избежал Ходкевич и укоров за то, что не оказал помощи Новодворскому. Владислава особенно разозлило утреннее отступление жолнеров мальтийского кавалера от ворот, которые королевич уже считал взятыми.

Следующие несколько недель, прошедшие с начала осады, не принесли королевичу Владиславу более или менее значительных успехов. Его жолнеры и казаки Сагайдачного несколько раз пытались штурмовать укрепления Москвы, однако государевы ратники успешно отбивали их атаки. Количество жертв росло как с одной, так и с другой стороны. Падали со стен защитники, убитые картечью, ядрами и ружейными пулями, корчились под бастионами атакующие, которым укорачивали жизнь с помощью камней, кипятка и расплавленной смолы. Владислав, понимая, что переломить ход событий ему не по силам, негодовал. Он вновь и вновь посылал штурмовые колоны на приступ, требуя попытать счастья еще раз. Владиславу никак не хотелось расставаться со своей мечтой о троне Московского царства. С мечтой об этой неисчерпаемо богатой стране, начать жизнь в которой очень хотелось королевичу. Ему было двадцать три года, и давно пришла пора сбросить с себя оковы отцовской опеки. Владислав, который любил веселые пиры, знатные приемы и женское общество, во многом отличался от своего отца, Сигизмунда III, тайного приверженца ордена иезуитов, который превратил королевский дворец в Варшаве в некое подобие монастыря. Именно поэтому с такой настойчивостью Владислав добивался короны Московского царства. Но теперь, после целого года боев и рейда через половину Московии, перед ним все яснее вырисовывалась необходимость снимать осаду и начинать переговоры с царскими боярами. Среди осенних дождей, распутицы и холодов его армия не могла сломить оборону Москвы, а совсем скоро должны были начаться морозы.

Нужно сказать, что если Сагайдачный и разделял решение Владислава, то он этого никак не демонстрировал. Казаки, привыкшие к трудностям войны, могли продолжать осаду хоть до весны. При этом их положение было более выгодным, чем положение осажденных, так как полное доминирование казацко-польской армии на театре боевых действий позволяло без особого труда обеспечивать полки провиантом, фуражом и снаряжением. Но был ли заинтересован Сагайдачный в дальнейшей осаде Москвы и поражении Михаила Романова, которое значительно бы усилило Речь Посполитую? Скорее казацкий гетман желал бы обратного. Что касается первого неудачного штурма перед праздником Покрова, существует выдвинутая в XIX веке историком Михаилом Максимовичем версия, что Сагайдачный еще во время боев у Арбатских ворот дал приказ казакам отступить. Причиной такого решения будто бы послужил праздничный звон колоколов в московских церквях. Согласно этой легенде, Сагайдачный, как глубоко верующий человек, увидел в этом некий знак и остановил запорожцев, которые готовились к битве с единоверцами. Однако необходимо признать, что не в пользу этой версии говорят все действия гетмана как до начала осады Москвы, так и после ее окончания, во время возвращения в Украину. Скорее всего, к прекращению войны с Михаилом Романовым Сагайдачного подталкивали более объективные причины. Для того чтобы понять их, вернемся немного назад.