Николай Непомнящий - Неизвестная Великая Отечественная

Они очень хорошо помогли моему товарищу, воевавшему в 1941 году на Ленинградском фронте в морской пехоте, Владимиру Васильевичу Евдокимову, помогли правильно войти в состав экипажа на должность командира пятой боевой части С-13.

Во время службы на этой лодке Евдокимов неоднократно убеждался в том, что «старики» не любили громко вспоминать о войне и заслугах лодки, но все мероприятия на корабле они поверяли опытом войны.

На боевой рубке была свежая цифра 6 (количество побед за годы войны), в кают-компании висел портрет А. И. Mapинеско.

Память о боевых подвигах лодки осталась крепкой, а уважение к Маринеско — глубоким.

Сохранялись места его пребывания: стульчик, на котором он любил сидеть в боевой рубке, места на мостике и в кают-компании, тот же перископ, чьи рукоятки отполированы его руками. Все это было как бы заряжено его биополем, и казалось, что приметы его имени останутся на лодке навечно.

Удивительно и то, что подводники лодку называли не С-13, а «Маринеско». Говорили — дежурит сегодня «Маринеско», сходи на «Маринеско», швартуемся к «Маринеско».

В праздничный день Военно-морского флота в последнее воскресенье июля на лодку пригласили Лору Александровну — дочь Александра Ивановича.

Экипаж построился на палубе в парадной форме. Отдельно стояли «старики» — сослуживцы ее отца, их золотистых орденов — не сосчитать. Когда она ступила на трап, прозвучала команда «Смирно!». Строй застыл в мертвой тишине. И в безмолвии взволнованный тоненький голосок девушки подал ответную команду «Вольно!». Дочь была похожа на отца и казалась его полным воплощением.

Экипаж стоял на палубе. Девушка подошла к «старикам» и всех их расцеловала. «Старики» были увешаны боевыми орденами, но в глазах, к удивлению, стояли слезы.

Лора была на подводной лодке не впервые, но ее провели по всем отсекам, побывала она в каюте отца. Она знала эту подлодку как свой дом…

Строй был распущен. До обеда Лору катали на шлюпке. Кок готовил праздничный обед и что-нибудь самое вкусное для Лоры.

В кают-компании ее усадили на место отца, под его портретом. Были приготовлены любимые отцом макароны с говяжьей тушенкой (по-флотски). Были налиты боевые «сто грамм», а Лоре — красное вино.

Только вечером офицеры и «старики» проводили Лору на берег.

При сходе с корабля снова прозвучала команда «Смирно!», и снова откликнулось ее взволнованное тоненькое «Вольно!».

Время творило неблаговидное дело, подводная лодка старела. Серьезных ремонтов не проводилось.

В 1952 году состоялся доклад инженера-механика Евдокимова на самом высоком флагманском совещании о техническом состоянии С-13. Это был очень ответственный и аргументированный доклад, поскольку он связывался с перспективой дальнейшей эксплуатации лодки, на которой постоянно давали о себе знать повреждения, полученные в последнем боевом походе. Кроме того, у лодки сильно износился корпус, отработали свои нормативные сроки и механизмы.

Новой войны не ожидалось. Вследствие этого и возник вопрос: что делать? Можно было поставить лодку на сложный ремонт в Таллине, где из нее завод мог сделать почти новую.

Но итоги войны подсказывали, что теперь настало другое время и для боевых действий надо проектировать и строить новые лодки улучшенных типов.

С другой стороны, за время войны С-13 совершила подвиги и поэтому могла быть увековечена для памяти новым поколениям. Возникали предложения поднять лодку на постамент в Либаве, или в Кронштадте, или в Ленинграде.

Но потом, как вспоминал Евдокимов, началась новая возня вокруг имени Маринеско. Наконец было принято окончательное решение — отправить лодку на завод в Таллин. Холодной осенью того же года состоялись проводы С-13 в последний путь.

На стенке причала стояли моряки. Это были те, кто знал А. И. Маринеско и служил на С-13, но в штате лодки их уже не было. До них дошел слух о том, что подводная лодка, на которой они служили и на которой воевали, будет списана на слом. Поэтому они и пришли попрощаться с нею, а вместе с ней — и с легендарным командиром.

Маринеско уже не было на флоте. Прощание прошло тяжким и горьким.

Многие из моряков не сдерживали слез, так как уходила в небытие часть их жизни.

Прозвучал прощальный гудок сирены… Буксиры повели обреченную лодку в море. А моряки молча стояли на причале, глядя на С-13 до тех пор, пока она не скрылась за молом.

Есть сведения, что после увольнения с флота Л. Ефременков работал в Риге мастером цеха завода, Н. Редкобородов — в НИИ в Ленинграде, Я. Коваленко — заместителем начальника Высшего военно-морского инженерного училища им. Дзержинского.