Вадим Егоров - Золотая Орда - мифы и реальность

Кочевой быт раннего периода существования золотоордынского государства в деталях описан П. Карпини и Г. Рубруком, которые побывали здесь во время правления хана Бату. Естественно, что для монахов, привыкших к европейской цивилизации, он показался более чем своеобразным. Рубрук искренне восклицал по этому поводу: «Когда я вступил в их среду, мне совершенно представилось, будто я попал в какой-то другой мир» [29] Там же. — С. 91. . Все здесь было непривычно, но в первую очередь поражали жилища, которые двигались вместе с их обитателями. «Мне показалось, что навстречу мне движется большой город» [30] Там же — С. 104. , — записал Рубрук о среднем по размеру кочевье, которое состояло из 500 человек. Юрты в Золотой Орде были двух типов: разборные и неразборные. Основу первых составляли решетчатые щиты стен (6–8 щитов и больше) и специально выгнутые тонкие прутья крыши, которые упирались в центральный деревянный круг, служивший дымовым отверстием. В зависимости от богатства и знатности владельца юрта покрывалась черным или белым войлоком, иногда украшенным яркими аппликациями. Средний диаметр такого жилища 5–6 м. Это было жилище бедных и средних слоев населения, оно быстро разбиралось и легко перевозилось на верблюде или лошади.

Неразборные юрты, как правило, принадлежали степной аристократии, так как для их снятия со специальной повозки и установки на выбранном месте требовались усилия многих слуг или рабов. В диаметре они имели до 10 м. Соответственно таким размерам были и телеги для их перевозки. Только ось такой повозки достигала величины корабельной мачты, а тянули ее не один десяток быков. Причем правила ими обычно женщина, находившаяся в самой юрте. Внутри передвижное жилище монголов имело традиционно и жестко закрепленную планировку. Дверной проем (обычно завешенный войлоком, кошмой или ковром) всегда был обращен в южную сторону. Это не только позволяло хорошо освещать жилище большую часть дня солнечными лучами, но и использовать его как солнечные часы, отмечая время по свету из отверстия в крыше. Напротив двери у северней стены всегда располагалось место и постель хозяина, а рядом с ним обычно усаживались почетные гости. Справа от входа у восточной стены находилась женская половина, а напротив нее, у западной, — мужская. В центре на земле сооружался из камней очаг, где на специальном железном треножнике устанавливался котел для варки пищи. Топливом чаще всего в степных условиях служил кизяк — спрессованный и высушенный навоз.

Естественно, что в кочевом быту особое значение имело животноводство, снабжавшее кочевников пищей и одеждой, дававшее материал для постелей и надежного укрытия жилища. Основой питания монголов было молоко, кумыс и мясо. Последнее запасалось впрок, провяливаясь тонкими полосами на ветру. Из свежего мяса делались разнообразные колбасы. Особо было организовано снабжение кочевников крупой и мукой. Степная аристократия получала просо и муку из собственных «поместий», располагавшихся в южных районах страны. Видимо, выращиванием этих культур занимались захваченные в плен и превращенные в рабов жители оседлых государств. Рядовые кочевники получали хлебные продукты в обмен на баранов и кожи. Что же касается рабов, то они, по словам Рубрука, «наполняют свой желудок даже грязной водой и этим довольствуются» [31] Там же. — С. 95. .

Еда в Золотой Орде представляла собой не просто удовлетворение естественной потребности, это был особо расписанный ритуал, в котором самые мельчайшие детали имели важное значение в глазах кочевника-язычника. Скот нужно было не только по особому резать и разделывать, но и в строгом соответствии с традицией раздавать отдельные части сваренной туши. Мясо в степи никогда не продавалось путникам, но их могли накормить бесплатно в соответствии с законом степного гостеприимства. Молоко и кумыс нельзя было выносить ночью из юрты, а прежде чем их пить, необходимо было хоть каплю пролить на землю. Мясо разрешалось лишь варить в котлах, а не обжаривать на открытом огне, так как капающий сок и жир могли его затушить, что считалось величайшим грехом и несчастьем для дома. Особое значение отводилось многодневным пирам степных феодалов, когда уничтожались сотни баранов и специально откормленных лошадей, выпивалось бесконечное число бурдюков заранее заготовленного кумыса и множество кувшинов хмельного зелья. Его готовили из риса, проса, ячменя и меда, причем, по оценке Рубрука, получался «превосходный напиток, чистый, как вино» [32] См. там же. .