М. Загребельный - Лев Троцкий

В Самаре отчет проверяющего о плачевных видах на украинскую революцию выслушали бесстрастно. Революция будет мировой, ленинской. Троцкому передали указание Ленина отбыть не мешкая к нему в Лондон, снабдили инструкциями о переходе границы с Австро-Венгрией. «Искра» в Лондоне требовала авторского коллектива. Кроме того, Ленин слабо разбирался в технике печатания и распространения периодического издания.

Второй после Львова город Галиции, Броды, встретил Троцкого проверкой поддельных документов на вокзале. Все обошлось. Потом по цепочке нелегального коридора, от строптивого гимназиста-революционера, который «Искру» терпеть не мог, до контрабандиста-проводника из Бродов и наконец его подельника Лев перебрался на австрийскую сторону. Там пришлось поволноваться посреди холодной октябрьской ночи: в мокром черноземе опрокинулась двухколесная тележка. Троцкий потерял пенсне, а возница долго искал пронзительно кричавшего петуха, которого вез к резнику. Спустя 18 лет под командованием вождя Красной армии Троцкого произойдет побоище под Бродами, которое увековечит Бабель: «О Броды! Мумии твоих раздавленных страстей дышали на меня непреоборимым ядом».

Первая в жизни европейская столица, Вена, преподала урок многообразия немецкого языка. Прохожие говорили совсем иначе, как учителя Троцкого из Северно-Рейнской Германии. Транзитом через Цюрих и Париж ранним октябрьским утром в лондонскую квартиру Ленина на Холфорд-сквер влетел беглец из Сибири. Крупская сообщила супругу об ожидавшемся госте: «приехал Перо». Лев взахлеб делился последними новостями, которые Ленину настроения не подняли. «Искра» сплошь и рядом попадает в руки жандармов либо просто теряется, в Киеве, Харькове и Полтаве дела совсем плохи, точнее никак, а гимназист в Бродах оказался убежденным эсером, социалистом-революционером, и пригрозил «искровцев» за критику террора через границу больше не переправлять. Ленин прокомментировал услышанное своим любимым ругательством: «Три тещи им за это».

Надежда Константиновна отвела Льва на квартиру по соседству на Сидмаут-стрит. Там коммуной жили «искровцы».

Собирались в одной большой общей гостиной, где постоянно кипел самовар, в клубах папиросного дыма Вера Засулич делилась замыслом очередной статьи. Как правило, она их не заканчивала. Однажды на Сидмаут-стрит знакомиться с Троцким пришел сам Плеханов. Визит его огорчил, вместо союзника он повстречал соперника, конкурента. И Засулич туда же: «Этот юноша, несомненно, гений!» Выходя на свежий воздух, откашливаясь после непроницаемых клубов табачного дыма, Плеханов бормотал: «Я никогда не прощу этого Троцкого, устроили тут себе вертеп». Он проиграл Ленину схватку за первенство в партии, хотя по взглядам своим они, в общем-то, были одного поля ягоды. За несколько недель до приезда Пера в Лондон Плеханов сообщал Ленину из Женевы, что врагов у них много. И христианство среди них, этих врагов: «Щадить христианское ханжество невозможно: «религия – опиум для народа», – говорил Маркс».

Ленин и Троцкий немало вместе прошагали по Лондону. Первый экзаменовал, прощупывал, приглядывался. Второй сразу определил, что перед ним выдающийся и жесткий лидер. Лев унаследовал от отца такое незаменимое при работе с людьми качество, как умение метко оценивать их по манерам, по лицу, по всей повадке. Троцкий не постеснялся откровенно льстить Ленину: в «Бутырках» он с товарищами, оказывается, не просто им зачитывался, а с восхищением обсуждал. А Плеханов что? Мудрый, но далекий от революционной гущи, кабинетный философ, отработанный материал. Ленин будто смутился и смиренно ответил: «Ну да, юноша, вы правы, конечно. А вот я не философ». Троцкий порадовался, что угадал невысказанное вслух Лениным: пусть философствует сколько душе угодно, а я буду во главе.

С ноября 1902-го по март 1905 года Перо опубликовал в «Искре», которая выходила дважды в месяц, больше тридцати статей. «Сперва это были мелкие заметки, – вспоминал Троцкий, – а затем пошли политические статьи и даже передовицы». С осени 1902 года Лев часто выступал перед российскими эмигрантами, разоблачая не столько самодержавие, сколько несогласных с генеральной линией отступников, анархистов и иже с ними. Несколько раз он выезжал с контрпропагандистскими лекциями на материк. Париж подарил ему знакомство со второй женой, Натальей Седовой. Позже она писала: «Со Львом я впервые в жизни испытала счастье; и в дальнейшем моей обязанностью было искать и находить это счастье в наших отношениях, и Лева мне в этом помогал. После первой встречи с ним я почувствовала себя, как путник, долго бродивший по пустыне с пересохшим от жажды горлом и вдруг напившийся свежей родниковой воды».