Михаил Зефиров - Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

15 января 1942 г. II./NJG1 перебазировалась в Сент-Тронд, в Бельгии. Этот аэродром в 17 км восточнее г. Тинен, на полпути между бельгийской столицей и немецким Ахеном, был идеальным местом, откуда ночные истребители Люфтваффе могли перехватывать британские бомбардировщики, совершавшие налеты на промышленные объекты Рура или на другие цели в Центральной Германии. До начала Второй мировой войны это был полевой аэродром бельгийских ВВС.

После оккупации Бельгии этот аэродром стали использовать Люфтваффе, там базировались бомбардировщики, совершавшие налеты на Англию. Параллельно в Сент-Тронде шло интенсивное строительство, которое превратило его в один из основных аэродромов ночных истребителей Люфтваффе в Западной Европе. Были построены бетонные взлетно-посадочные полосы, ангары и административные здания. Все сооружения замаскировали, а полосы выкрасили в коричневый цвет, чтобы они не выделялись на фоне окружающей местности. Здание бывшей бельгийской кадетской школы переоборудовали под центр управления полетами, а два расположенных невдалеке особняка реквизировали под проживание пилотов. Основные работы были завершены в марте 42-го года – спустя два месяца после прибытия туда II./NJG1.

8 февраля группа внезапно получила приказ срочно перелететь на аэродром Коксейде, на побережье Ла-Манша, в 4 км севернее бельгийского городка Верне. Румпельхардт вспоминал: «Мы вылетели настолько быстро, что у многих из нас не было времени, чтобы взять с собой свои вещи. Одни улетели без своих бритвенных принадлежностей, другие – без кителей. Непосредственно же у меня не оказалось с собой никакой другой обуви, кроме летных сапог на меху. И только уже во время инструктажа в Коксейде мы узнали причину нашего столь стремительного перемещения.

12 февраля началась операция «Доннеркейл». Линейные корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений», блокированные в гавани Бреста, должны были пройти через Ла-Манш, чтобы иметь возможность снова активно участвовать в войне на море. Ранним утром нам прочитали приказ фюрера: «Ни один истребитель не может оставить район действий, пока не прибудет замена. Ни один вражеский самолет не должен прорваться к кораблям. Если у вас кончится боезапас, вы должны таранить вражеский самолет! Линкоры должны быть сохранены любой ценой, даже если это означает потерю последнего истребителя!»

К нашему большому облегчению, мы были назначены в так называемый резерв «первой линии», который не должны были бросать в бой, пока имелось достаточное число одномоторных истребителей. Чувства, какие мы испытывали от возможной необходимости в ближайшее время войти в сражение, можно только предполагать.

Утром над Ла-Маншем был густой туман, и командование надеялось, что он продержится долго. Мы сидели в оперативной комнате, и наши нервы были натянуты до предела. До полудня мы непрерывно по кратким радиосообщениям следили за продвижением кораблей. Приблизительно в 12.30 они вошли в самое узкое место Ла-Манша, и со стороны английского побережья в то же время не было никакой реакции. Для меня это было чудо, и я до сих пор не могу понять, как англичане, имея высокоразвитую радиолокационную сеть, до тех пор все еще не смогли обнаружить конвой. В эфире стояла почти жуткая тишина, которая в 13.30 была внезапно прервана кодовым сообщением, обозначавшим, что другая сторона наконец поняла, что происходит. К этому времени корабли были уже вне досягаемости британской береговой артиллерии. Момент самой большой опасности миновал, и теперь дневные истребители могли одни справиться с торпедоносцами и бомбардировщиками.

В целом операция «Доннеркейл» прошла с огромным успехом, и что было очень важно для нас, ночные истребители были сохранены для своей непосредственной работы. Наша роль в защите кораблей еще не была закончена. До вечера мы находились в резерве, а затем перелетели на аэродром Шипхол в пригороде Амстердама. На следующий день в полдень мы совершили разведывательный вылет над Северным морем и затем перебазировались на остров Зильт. Через несколько дней мы снова перелетели на другой аэродром, на этот раз в Ольборг в Дании. Взлетев оттуда, мы пересекли Скагеррак и приземлились на аэродроме Ставангер-Сула.

Нашей задачей было прикрывать с воздуха «Адмирала Шеера» и «Принца Евгения». Мы выполнили два боевых вылета, но ни разу не вошли в контакт с противником. В плотном строю мы описывали над кораблями круги на высоте между двумя и тремя тысячами метров. Когда мы это делали, я заметил кое-что странное. «Принц Евгений» не имел обычной острой кормы, я видел, что она была как бы «квадратная». Только позже я узнал, что взрывом мины ему оторвало около восьми метров кормы».