Михаил Зефиров - Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

Самые обычные повседневные заботы стали для Хартманна настоящим праздником. Словно ребенок перед Рождеством, он разглядывал витрины магазинов. Глянцевые упаковки разнообразных товаров приводили его в восхищение. Все вокруг в Западной Германии было теперь совсем другим – не так, как десять лет назад. И у него порой было ощущение, что он на другой планете. Вкус обычной домашней еды казался ему лучше всяких деликатесов, и уж гораздо лучше, чем в самых смелых его мечтах в годы плена. Он много и жадно читал, даже старые иллюстрированные журналы были полны для него новостями.

Прежние физические силы быстро возвращались к Эриху, но преодолеть так называемый комплекс военнопленного оказалось гораздо сложнее. Первое время он боялся разговаривать с посторонними людьми, когда шел в деревню за покупками или просто при случайной встрече. Более десяти лет он все делал на глазах охранников или своих же товарищей по плену, и у него в голове все еще оставался сильный психологический запрет на обычное поведение. Хартманн говорил потом:

«Это ощущение, что кто-то стоит сзади и следит за тобой, что все нормальное и человеческое тебе запрещено. Это мучительное чувство, и не каждый бывший пленный мог с ним справиться. Со мной это продолжалось два месяца. Я думаю, это счастье, что мне удалось так быстро избавиться от того, что становится частью тебя, того, что годами заключения вколачивается в твой мозг.

Другим пленным, что были вместе со мной в России, повезло меньше. Я знаю это, так как встречался с ними и разговаривал. Они и сегодня остаются в когтях этой психологии. Каждую ночь их охватывает настоящий ужас, во сне они снова и снова возвращаются в лагерь».

В ноябре 1955 г. – через месяц после его возвращения домой – наконец-то состоялось венчание Эриха и Урсулы Хартманн. Церемонию провел дядя Эриха, протестантский священник из Бопфин гена. Это событие стало для всех волнующим моментом, которому особое значение и силу придавала сила любви, выдержавшая испытание десятилетней разлукой.

Надо было начинать жить, и Хартманн стал задумываться о том, что делать дальше. Ему было 33 года, из которых он почти треть провел в лагерях и тюрьмах. Он все еще хотел стать врачом, но, к сожалению, это было уже нереально. За годы плена он позабыл почти все, чему его учили когда-то в гимназии.

К счастью для Хартманна, это критическое для него время совпало с началом создания в ФРГ новых военно-воздушных сил – Бундеслюфтваффе. Уже спустя три недели, после того как он вернулся домой, раздался телефонный звонок. Это звонил Вальтер Крупински.

– Привет, Буби, Герд Баркхорн и я на следующей неделе отправляемся в Англию на курсы переобучения на реактивные истребители. Почему бы тебе не поехать с нами? Вообще, Буби, как ты? Эрих, прикрыв рукой телефонную трубку, посмотрел на жену.

– Мой бог, Уш. Он хочет, чтобы я на следующей неделе вместе с ним поехал на летные курсы в Англию. Он, должно быть, сошел с ума.

– Буби, алло! К черту, ты где?! – продолжал реветь в телефон Крупински.

– Круппи, черт тебя побери, я провел в плену почти одиннадцать лет и только три недели нахожусь дома! Я не могу поехать в Англию или куда-то, пока не поправлюсь.

– Конечно, ты прав, Буби. Все не так просто. Тебе сразу станет лучше, когда ты начнешь летать. Как в старые времена. Но Хартманн был занят еще совсем другими проблемами, и его невозможно было уговорить.

– Круппи, прозвони мне, когда вернешься. Расскажешь все о полетах и о новых реактивных истребителях, ладно?

Едва вернувшись из Англии, Крупински сразу же позвонил Хартманну. То же самое сделали Герхард Баркхорн и Гюнтер Ралль, также вступившие в новые Бундеслюфтваффе ФРГ. Все годы, пока Хартманн был в плену, они тоже не летали, занимаясь кто чем. Теперь у них снова появилась возможность показать свое мастерство, технические знания и опыт. Все эти асы находились в той же исходной точке, что и Хартманн.

Однако Хартманн все еще не решался на подобный шаг. Уговаривать его приезжали сначала Дитер Храбак, затем его бывший школьный учитель, а теперь министр культуры федерального правительства Симпфендёрфер, а потом Йоханнес Штейнхоф. И наконец, в конце 1956 г. тот согласился вступить в Бундеслюфтваффе. Его брат Альфред вспоминал: «Мне было жаль, что он снова пошел на военную службу, так как я знал, что это не соответствовало его наклонностям. Но годы плена заставили заплатить его высокую цену. Он уже не в состоянии был начать новую жизнь, и оставалась лишь снова военная служба».