Грег Кинг - Первая мировая. Убийство, развязавшее войну

Роскошный интерьер скрывался и за стенами дворца. Великолепная двойная лестница из белого мрамора поднималась между огромными фигурами херувимов и богато украшенными черными коваными фонарями. В центре дворца был Мраморный зал, его стены из красного мрамора украшали золоченые пилястры, а с высокого потолка спускались сверкающие хрустальные люстры. Пройдя через двери Французского входа на балкон над садом, взгляду открывалась панорама окружающего города с множеством церковных шпилей, за которой, казалось, угадывались далекие зеленые холмы Венского леса. Все три этажа дворца наполняли превосходные комнаты и залы, украшенные аллегорическими рельефными изображениями, потолками, расписанными в стиле trompe l’oeil («обман зрения»), с изображениями битв древних богов и полами с инкрустацией из редких и контрастных пород дерева.

Строгий и элегантный, наполненный отзвуками героического прошлого, дворец был замечательным. Но для проживания семьей дворец Бельведер не являлся самым комфортным местом. Франц Фердинанд потратил два года на его реставрацию, провел центральное отопление и электричество, установил современную сантехнику и ванные комнаты, и в сентябре 1900 г. дворец был готов для встречи его невесты. Потолки в частных апартаментах, выходящих окнами в сад, были снижены, чтобы комнаты стали более уютными и пара могла располагаться в любой из них, в зависимости от настроения и времени суток. Диваны и кресла в стиле неорококо были не совсем уместно обтянуты кожей или покрыты ярким английским ситцем и восточными коврами, пальмы в горшках боролись за лидерство с дамасским узором стен; столы заполняли фотографии в рамках, настольные лампы под балдахином и различные предметы викторианского bric-á-brac («брик-а-брака»). Все было выполнено в лучшем буржуазном вкусе, вполне комфортно, и совершенно неуместно в комнатах, исполненных в стиле барокко.

Император приехал сюда в начале сентября, чтобы осмотреть ремонтные работы и, что еще более важно, встретиться с женой своего племянника. «Все прошло достаточно хорошо, — писал Франц Иосиф. — Она была естественна и скромна», — признавался он и недобро добавлял, что София «не выглядела слишком молодой». Этот визит стал началом бурных и достаточно сложных отношений, где личное радушие сменялось династическим неодобрением, которые затрагивали практически все стороны жизни Франца Фердинанда и Софии. В эти первые дни императора все еще возмущал этот брак, который он считал нежелательной и вынужденной уступкой. Говорят, что когда он упоминал Софию, он называл ее «женщина из Бельведера» и даже якобы однажды признался: «Этот брак разрушает мою старость. Если бы я мог, я бы признал его недействительным».

«Некоторые люди, — писал один придворный, — видят в Софии злоумышленницу против древнего Императорского Дома». Два брата Франца Фердинанда, Отто и Фердинанд Карл, пытались делать вид, что Софии просто не существует, избегая любых ситуаций, где они могли бы вынужденно с ней встретиться. Дамы из императорской семьи были особенно жестоки, настаивая на том, что София «проложила себе путь в круг элиты, к которой она, естественно, не принадлежит». Как замечал один историк, «они относились к Софии как к простой фрейлине, которая вызвала к себе внимание Двора и его гнев за то, что поймала в свои силки наследника трона. Они вели себя с ней как с обычной фрейлиной, унижая ее». Эти властные женщины играли в злые игры. Когда София давала обед или устраивала небольшой прием, эрцгерцогиня немедленно назначала на этот же вечер крупное мероприятие. Согласно этикету, это заставляло гостей Софии отказываться от ее приглашения.

Только бывшая наследная принцесса Стефания сохраняла дружеские отношения с парой возлюбленных. Ее дочь Элизабет заработала «фанатичную ненависть и глубокое презрение» за то, что распространяла «злобные слухи и грубые сказки». Она жаловалась, что однажды, когда они обе присутствовали на одном аристократическом приеме, ей пришлось столкнуться с Софией. Она подчеркнуто грубо сокрушалась: «Только представьте себе! Она наклонилась через меня!» Эрцгерцогиня Изабелла также была не склонна прощать Софию, считая ее выскочкой и делая все возможное, чтобы увидеть ее лишенной всего.

Различные слухи о молодоженах ходили по всей Вене, и в большей степени они были иронично отрицательными. Одна популярная история утверждала, что однажды полиция гонялась за попугаем, залетевшим в город. К своему ужасу, они слышали, как птица периодически извергала потоки ругательств, называя эрцгерцогиню «шлюхой» и сокрушаясь, что император «будет, видимо, жить до ста лет». Молва считала, что попугай скорее всего сбежал из Бельведера, где Франц Фердинанд и София и научили птицу ее своеобразному словарному запасу.