Яков Нерсесов - Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной»

… Кстати ,стрелы длинного валлийского лука действительно пронзали защитное снаряжение рыцаря, особенно ту его часть, которая не была покрыта металлическими пластинами (в ту пору многие из них уже стали носить кованные латы, прикрывавшие грудь и бока). В то же время, не все стрелы, выпущенные английскими лучниками находили цели, точно так же как не все стрелы, нашедшие цель, пробивали броню надвигающихся французских рыцарей – большую роль здесь играл угол попадания. Зато стрелы хорошо выбивали из-под рыцарей лошадей. Обезумевшие от ран рыцарские кони разрушали строй. А туши погибших животных превращались в дополнительные препятствия на пути следующей атакующей волны конных рыцарей, давая вражеским лучникам шанс отправить в полет больше стрел, что, естественно, еще больше осложняло обстановку для нападающих. А спешенный (потерявший лошадь) рыцарь уже был совсем другой – не столь крупной – мишенью и создавал меньше беспорядка в случае ранения, не говоря уже о лучшей защищенности воинов по сравнению с конями. Если ему и удавалось пережить ливень стрел и достичь английских позиций, то его уже встречали во всеоружии, спешившиеся английские рыцари.

Тяжеловооруженные всадники вылетали из седел, барахтаясь в грязи. Те, кому удавалось подняться, с большим трудом двигались по грязи пешком под опустошительным огнем. Зато стрелы с «шиловидными» наконечниками пронзали броню французов, нанося им огромный урон. Кое-кто из них, скользя и падая по обильно пролитой конской и людской кровью траве, все же добрался до врага, но только на правом фланге, где яростно схлестнулся в ближнем бою с неприятельскими рыцарями и копейщиками. Филипп VI прекрасно видел, что его авангард бездарно гибнет! И тем не менее по мере подхода отставших частей своего бравого воинства, он упрямо бросал его прямо с марша в бесплодные атаки – в самое пекло боя! Ни порядка, ни какой-то согласованности по-прежнему не было. Как результат перед темными рядами профессионально «работавших» молчаливых англичан все росли и росли горы бьющихся лошадей, мертвых тел и умирающих рыцарей. Эта груда окровавленного металла и пронзенной плоти все увеличивалась, препятствуя продвижению вверх по склону тем, кто еще пытался атаковать. Как только свежая группа доблестных рыцарей появлялась на поле, она яростно пришпоривала своих могучих коней, скользивших по вязкой от дождя и крови земле, и нестройной лавиной шла в атаку по телам убитых и раненых, спотыкаясь о них и падая – все с тем же результатом: быть расстрелянной словно куропатки на лету! Но на смену им – а по сути на заклание – уже безрассудно скакала новая волна запальчивых французов, традиционно столь неудержимых в атаке – столь близкой их пониманию природы войны, повышенной самооценке и самосознанию (героизм на поле боя). Отваги и напора французским рыцарям – прекрасно подготовленным индивидуальным бойцам – было не занимать и в течение нескольких часов (!) их беспорядочные толпы, а не единое боевое формирование, продолжали яростно наседать на врага.

… Спрашивается, чего ради французские рыцари, словно безумные поднимались вверх по склону Кресиан-Понтье под непрекращающимся ливнем валлийских стрел?! Высочайшая храбрость или отсутствие здравого смысла. Скорее всего дело в том, что они с детства учились лишь одному: сражаться, сражаться и сражаться. Отсюда их невероятная напористость и стремление стяжать славу лучшего воина. Для них – военной элиты – лишь победа служила целью. Понести поражение от крестьян – презренной пехтуры – или же покинуть поле боя до того, как трубы к этому призовут, все это означало навечно покрыть себя несмываемым позором. Пока бой не кончен – рыцарь должен (обязан) сражаться не переставая, пока сам король не подаст сигнала к отбою. В общем, видя перед собой врага, вопреки логике и разуму, «одурманенные» мировоззрением и «кодексом чести» (помните – легендарное: «Гвардия погибает, но не сдается!») французские рыцари просто не имели иного выбора, как только атаковать и атаковать. Тем более что рыцари в своих шлемах в опущенными забралами – сквозь узкие смотровые щели они видели лишь то, что творилось прямо перед ними (боковой обзор был крайне затруднен) – не могли оценить общей картины боя. А на поле царил хаос! Им могло казаться, что еще чуть-чуть и они дожмут эту презренную пехтуру! Еще одна неистовая атака и французская отвага и напор наконец-то одолеют этих жалких стрелков. Тем более что сумерки все сгущались и сгущались и очень скоро ни стрелять, ни биться в рукопашной не будет никакой возможности.