Анджей Иконников-Галицкий - Три цвета знамени. Генералы и комиссары. 1914–1921

В то время положение Советской республики было крайне неустойчивым. Однопартийная диктатура установлена… Но где? В Москве, Питере, в нескольких городах и губерниях Центральной России. На всем остальном пространстве развалившейся империи уже вовсю полыхала всеобщая война. По стране из конца в конец носились никем не управляемые и не контролируемые «повстанческие» и «добровольческие» «армии», «дивизии», «отряды», возглавляемые удачливыми атаманами. Им было все равно, под каким знаменем убивать и грабить. Больше нравились, конечно, те знамена, под которыми можно было начисто забыть о дисциплине и ответственности. Пока самым вольным было красное знамя, пока оно пламенело символом разрушения старого мира, эти авантюристы и честолюбцы, пассионарии и отморозки охотно вливались в Красную армию – целыми отрядами, во главе с атаманами. Когда с осени восемнадцатого Реввоенсовет республики, руководимый Троцким, начал наводить в армии порядок, восстанавливать дисциплину, добиваться хоть какой-то управляемости – они так же, строем, под звуки маршей, стали уходить к белым. Надо сказать, что Белое движение осенью того года было дезорганизовано страшно. Между его руководителями, лидерами партий, генералами, этническими вождями и денежными тузами шла неостановимая грызня. Порядка по ту сторону дырявого фронта было еще меньше, чем по эту. Искателям приключений, безумцам и уголовникам становилось тем вольготнее у белых, чем опаснее у красных.

Через несколько недель после исчезновения из ставки Тухачевского Энгельгардт появляется – но где! В ставке Деникина! Большевики скрежещут зубами, но ничего поделать не могут. (Кстати, в окружении Деникина имелся свой Энгельгардт, тоже Борис, по отчеству Александрович, полковник, офицер Осведомительного агентства.) Нашему Энгельгардту тут нет доверия: в деникинском штабе хорошо знают, что пару месяцев назад он лихо воевал под красным знаменем на Сызранском направлении. Энгельгардт покидает негостеприимный кров и кружным путем пробирается в Эстонию. Там на деньги англичан и французов идет формирование белых войск. Много офицеров, но еще больше перебежчиков с красной стороны. Недавно к белым перебежал со своим полком Балахович. Барона Энгельгардта крестьянский сын Балахович радостно принимает к себе, производит в подполковники и назначает начальником контрразведки.

В Пскове Энгельгардт – правая рука батьки и главный его помощник по части заплечных дел. Он ведет допросы всех подозрительных личностей – воров, жидов и коммунистов. Но самыми подозрительными, с точки зрения его и Балаховича, личностями являются те, у кого есть что взять. Аресты, допросы и розги – до тех пор, пока не откупятся деньгами или иным добром. Особенно широко такого рода меры применялись по отношению к небедному псковскому еврейству. Впрочем, не меньше интересовали псковскую контрразведку зажиточные крестьяне окрестных деревень. Барон, потомок разбойных рыцарей-меченосцев, на пару с потомком литовского татарина орудуют теми же методами, что их предки в далеком XIII веке. Правда, оформлен разбой вполне в буржуазном духе: «Г[ражданину] (такому-то). По приказанию командующего войсками Псковско-Гдовского района предлагаю прибыть в штаб, помещающийся в здании Земского банка, к 5 часам вечера. Офицер для поручений подполковник Энгельгардт». На этой же бумажке снизу красноречивая приписка: «От гражданина… (того же самого) 20 000 (двадцать тысяч) рублей получил» [328]. Дата. Подпись.

Но денег и ценностей, награбленных у псковичей, не хватает. Энгельгардт участвует еще в одной прекрасной авантюре Балаховича. В глубокой тайне, в надежно охраняемых подвалах бывшего Земского банка они начинают печатать фальшивые деньги, старые «керенки», имевшие тогда еще хождение по обе стороны линии фронта, и купюры Северо-Западного правительства, обеспечиваемые поддержкой Антанты (так называемые крылатки). Если в делах застеночных еще можно усмотреть возрождение благородного разбойного промысла рыцарственных предков, то теперь перед нами обыкновенная уголовщина. Лейб-гвардеец и красный командир превращается в фальшивомонетчика.

За все эти деяния новый главнокомандующий Северо-Западной армией Юденич производит Балаховича в генерал-майоры, а Энгельгардту достаются полковничьи погоны. Но судьба – индейка. Готовясь к решающему наступлению на Петроград, Юденич начинает наводить порядок в тылу. Терпеть самостоятельного псковского диктатора и его буйную команду он более не намерен. В Псков врывается отряд бронемашин, посланный для того, чтобы установить здесь власть главнокомандующего. Балахович бежит к эстонцам, офицеры его штаба, в том числе Энгельгардт, арестованы. Им грозит суд… Проходит еще два месяца. Наступление, поражение и гибель армии Юденича совершаются с поразительной быстротой. Барон снова на свободе.