Анджей Иконников-Галицкий - Три цвета знамени. Генералы и комиссары. 1914–1921

К весне, однако, выяснилось: казаки делиться землей с иногородними не торопятся. И власть Советов понимают по-своему.

Дон созрел для Гражданской войны не тогда, когда Алексеев, Корнилов, Деникин возглавили добровольцев, и не тогда, когда застрелился Каледин, и не тогда, когда подписан был «похабный» Брестский мир, а тогда, когда в борьбе за землю сошлись голытьба и домовитые, казаки и иногородние.

Боевой путь Буденного – командира Красной армии мы описывать не будем: это многократно сделано до нас. Обозначим основные вехи.

Правда, начало пути вновь тонет в пелене буденновской легенды. Действительно ли уже в феврале 1918 года он возглавил красноармейский отряд, воевавший с формированиями донского походного атамана Попова, или это очередной революционный вымысел – сказать трудно. Не вызывает сомнений тот факт, что в мае Буденный уже был в Сальской группе войск Григория Шевкоплясова, преобразованном вскоре в 10-ю Донскую стрелковую дивизию Красной армии. Участвовал в первой обороне Царицына, был помощником командира кавалерийского полка Бориса Думенко. В сентябре полк этот вырос в бригаду, в декабре бригада была преобразована в дивизию. После ранения Думенко в мае 1919 года Буденный вступил в командование дивизией. В июне дивизия была развернута в конный корпус. До этого момента Буденный ничем не выделялся среди красных командиров.

Слава пришла к Буденному в октябре – ноябре 1919 года, и помог ему в этом Григорий Шкуро. Имя кубанского «волка» гремело после разгромного рейда его корпуса по тылам красных, после триумфального взятия Воронежа. Именно на Воронеж и был брошен кавкорпус Буденного. В середине октября на Воронежском направлении кипели встречные кавалерийские бои. 24 октября Буденный выбил Шкуро из Воронежа, в начале ноября взял Касторное. Начался неостановимый откат белых за Дон. Конница Буденного преследовала рассыпающиеся шкуровские войска.

В ноябре 1919 года корпус Буденного был преобразован в 1-ю Конную армию.

1920 год для Шкуро стал годом поражения и бегства, для Буденного – годом великой славы. Однако в сладости этой славы всегда оставался неприятный привкус. Она была замешена на крови своих соотечественников, крестьян и казаков, бывших нижних чинов и офицеров, вооруженных и безоружных.

Фронтовые будни 1-й Конной армии отразились в дневнике участника Польского похода июля – августа 1920 года Исаака Бабеля. Вот несколько кратких, наспех сделанных записей из этого дневника:

«Белев. 12.7.20. Приходит бригада, красные знамена, мощное спаянное тело, уверенные командиры, опытные, спокойные глаза чубатых бойцов, пыль, тишина, порядок, оркестр, рассасываются по квартирам, комбриг кричит мне – ничего не брать отсюда, здесь наш район. <���…>

Ничего не взял, хотя и мог, плохой из меня буденновец.

Новоселки. 16.7.20. О буденновских начальниках – кондотьеры или будущие узурпаторы? Вышли из среды казаков, вот главное – описать происхождение этих отрядов, все эти Тимошенки, Буденные сами набирали отряды, главным образом – соседи из станицы, теперь отряды получили организацию от соввласти.

7.8.20. Берестечко. Ужасное событие – разграбление костела, рвут ризы, драгоценные сияющие материи разодраны, на полу, сестра милосердия утащила три тюка, рвут подкладку, свечи забраны, ящики выломаны, буллы выкинуты, деньги забраны.

10.8.20. Лашков. Наши казаки, тяжкое зрелище, тащат с заднего крыльца, глаза горят, у всех неловкость, стеснение, неискоренима эта так называемая привычка. Все хоругви, старинные Четьи-Минеи, иконы вынесены, <���…>, загорится ли церковь, крестьянки в молчании ломают руки, население, испуганное и молчаливое, бегает босичком…

18.8.20. Гремит „ура“, поляки раздавлены, едем на поле битвы, маленький полячок с полированными ногтями трет себе розовую голову с редкими волосами, отвечает уклончиво, виляя, „мекая“, ну, да, Шеко воодушевленный и бледный, отвечай, кто ты – я, мнется – вроде прапорщика, мы отъезжаем, его ведут дальше, парень с хорошим лицом за его спиной заряжает, я кричу – Яков Васильевич! Он делает вид, что не слышит, едет дальше, выстрел, полячок в кальсонах падает на лицо и дергается. Жить противно, убийцы, невыносимо, подлость и преступление.

Гонят пленных, их раздевают, странная картина – они раздеваются страшно быстро, мотают головой, все это на солнце, маленькая неловкость, тут же – командный состав, неловкость, но пустяки, сквозь пальцы. Не забуду я этого „вроде“ прапорщика, предательски убитого.