Вадим Кожинов - Русь богатырская. Героический век

И Зоя была немедля возвращена к власти. Вскоре, 11 июля 1042 года, она вступила в брак с представителем знатного рода Константином Мономахом. Однако всего через несколько месяцев обнаружилось, что Константин имеет намерение «заменить» Зою своей любовницей Склиреной, из-за чего 9 марта 1043 года произошло новое восстание под лозунгом «Не хотим Склирену царицей, да не примут из-за нее смерть матушки наши Зоя и Феодора!» (Феодора — младшая сестра Зои, ставшая ее соправительницей). Но главное было даже не в Склирене, а в очередной попытке отстранения Зои от власти, — попытке, которая и вызвала, очевидно, поход Руси, чей флот подошел к Константинополю через четыре месяца после восстания, в июле 1043 года (вполне вероятно, что Зоя сама обратилась к своему русскому двоюродному брату за помощью).

Зоя Порфирородная, византийская императрица (1042–1050)

В результате гонения и интриги против Зои прекратились, и она спокойно царствовала до своей кончины в 1050 году в возрасте 72-х лет (после смерти Зои роль носительницы законной власти исполняла ее сестра Феодора). В 1046-м, по всей вероятности, именно благодарная Зоя устроила бракосочетание сына Ярослава Мудрого, Всеволода, с дочерью своего супруга (от предыдущего его брака) Константина Мономаха, — которая, конечно, считалась теперь и ее дочерью, — Анастасией; в 1053 году Анастасия родила сына — в будущем одного из славнейших русских князей — Владимира Всеволодича Мономаха [138] См. вышеуказанную работу В. Г. Брюсовой о происхождении Владимира Мономаха.

Уже изложенные факты (а круг подобных фактов можно бы значительно расширить) показывают, что взаимоотношения Руси и Византии при Ярославе — проблема весьма сложная, и речь должна идти об участии Ярослава Мудрого во внутренней борьбе, развертывавшейся в Империи (что свидетельствует как раз о самых глубоких связях с Константинополем), а не о борьбе против Византии как таковой.

Кстати сказать, сама мысль о борьбе Ярослава с Византией решительно противоречит коренным основам его внешней политики; как уже сказано, утвердив свою власть, Ярослав стремился и сумел установить мирные отношения со всеми соседними и более отдаленными государствами. Это, в частности, выразилось в имевших непосредственно политическое значение браках сыновей, дочерей и сестер Ярослава с отпрысками иностранных династий; благодаря этим бракам Ярослав (сам женившийся на дочери короля Швеции) породнился с властителями Франции, Германии, Норвегии, Венгрии, Польши и, как уже сказано, Византии (ближайшие его потомки продолжали эту традицию, включив в число своих родственников королей и князей Англии, Дании, Чехии, Хорватии).

Проблема взаимоотношений Руси и Византии невольно обращает наше внимание к личности самого выдающегося сподвижника Ярослава — митрополита Киевского Илариона. Как ни прискорбно, многие историки создали ему совершенно необоснованную репутацию некоего беззаветного врага Византии. Сошлюсь еще раз на германского русиста Лудольфа Мюллера, который посвятил личности и творчеству Илариона свои основные труды. В 1989 году Л. Мюллер не без недоумения говорил, что само поставление Илариона в митрополиты «очень часто интерпретируют… в том смысле, что оно было якобы совершено без разрешения и против воли Константинопольского патриарха… Нигде не сказано, что избрание Илариона совершилось иным способом, чем избрание всех других митрополитов Константинопольской церкви (в состав которой входила Киевская митрополия. — В. К. )… А именно: постоянным Синодом Константинопольской патриархии… По моему мнению, Ярослав попросил своего шурина — византийского императора Константина IX — воспользоваться своим влиянием на Синод, чтобы тот избрал любимца Ярослава… Значит, никакого раскола, никакого антагонизма… не было. По крайней мере, никакой достоверный источник не говорит об этом, и в сочинениях Илариона я не вижу ни одного антивизантийского выражения» [139] Альманах библиофила. Вып. 26. С. 232. .

Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, королева Франции (1051–1060)

Л. Мюллер допустил здесь одну словесную неточность, которую, впрочем, могло бы допустить сегодня и большинство русских авторов: он назвал императора Константина « шурином » (что означает «брат жены») Ярослава; в действительности император был зятем Ярослава — то есть мужем его сестры (хоть и двоюродной) Зои, а также одновременно и сватом — отцом жены Ярославова сына Всеволода. Но это двойное родство (или, вернее, свойство) тем более подкрепляет точку зрения Л. Мюллера.