Яков Нерсесов: Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

Могучий Карфаген, основанный финикийскими мореплавателями (семитами) из Тира в последней четверти IX в. до н. э. (или, как порой пишут некоторые историки между 825 и 814 гг. до н. э.) , возвышался на скалистом полуострове северного побережья Африки, отделенном от материка перешейком в 4 км. Именно со стороны перешейка он был защищен лучше всего тройной системой укреплений – глубоким рвом с высоченным частоколом и двумя мощными каменными стенами с башнями через каждые 400 метров. С востока его омывало Средиземное море, с севера и северо-запада – залив, а на юго-западе находилось озеро, ограниченное с моря узкой косой. Карфаген был исполинским по тем временам городом (длина его стен составляла более 32 км; Александрия и Рим ему сильно уступали) – недаром ведь позднее историки окрестили его Лондоном Древнего мира – в период расцвета в середине II в. до н. э. в нем могло проживать порядка 700 тысяч жителей. Его планировка отличалась узкими, но мощеными улицами, пересекающимися под прямым углом. В городе выделялось три крупных района. Главным из которых была располагавшаяся на холме цитадель Бирса – по сути дела крепость внутри крепости. Карфагенская знать жила в Мегарах, где среди каналов и садов располагались ее благоустроенные «хоромы». В Нижнем городе теснились шестиэтажные постройки простых горожан. Шедевральным творением пунийских архитекторов, несомненно, являлся карфагенский порт Котон, имевший две гавани: для торгового флота и военного.

Карфаген не только владычествовал над многими африканскими городами и землями, но и имел колонии на Сардинии, Западной Сицилии и в богатой на благородные металлы Иберии (Испания) – этом Эльдорадо Древнего мира. Если в Риме в ту пору еще господствовали суровость нравов и бережливость, то в Карфагене царили роскошь и ростовщичество. Благодаря исключительно выгодному географическому положению богатства Карфагена были поистине сказочными, и его знать буквально купалась в золоте. Главным источником этого богатства была торговля по всему Средиземноморью, в основном морская. Карфаген богател на торговле металлами, причем как драгоценными, так и оловом, свинцом и железом. Серебро из рудников Иберии играло для процветания Карфагена примерно такую же роль, как спустя почти 17 веков золото и серебро Перу и Мексики для Испании, ежегодно доставляемые через Атлантику испанскому королю специальными «золотыми и серебряными флотилиями». Особо важное место в экспорте карфагенян занимали предметы роскоши, орехи, гранаты. Еще они занимались пиратством и работорговлей, за что и имели в древности недобрую славу. Известно, например, что они захватывали славившихся красотой сицилийских женщин и выменивали их у пиратов на мужчин, нужных им для работы на плантациях. Распространенным приемом было заманить на свои корабли хорошеньких молодок, падких на «модные тряпки», и пока глупышки доверчиво рассматривали «новинки от кутюр», корабль снимался с якоря и «ходовой товар» вскоре продавался в ближайшем торговом городе. За одну молодуху с аппетитными формами пираты давали 3–4 здоровых и сильных мужчин.

Другим источником дохода была огромная дань, которой карфагеняне обложили подвластные им народы в Африке, Испании, Сицилии и Сардинии.

Карфаген был республикой, но республикой купеческой, чем-то похожей на средневековую Венецию. Всем правил сенат из 300 богатейших людей. Над сенатом стояли Большой Совет из 104 сенаторов (порой в исторической литературе его ограничивают до 100 сенаторов) , Совет Старшин (своего рода президиум) из 10 (позднее 30) наиболее знатных человек и Совет Пяти. Совет Старшин вел всю текущую работу, но окончательное решение было за Большим Советом. Зато отчет обо всем случившемся либо содеянном принимал Совет Пяти. Ежегодно избираемая пара новых верховных судьей – суффетов (по другим данным, он был один) реальной военной властью не обладала. Она принадлежала Совету Пяти. Все эти разнообразные Советы были постоянно раздираемы взаимными распрями – знатные семьи ненавидели друг друга, и ненависть эта передавалась по наследству. Собрания Советов проходили настолько бурно, что нередко неугодного политика могли просто разорвать на части – в лучшем случае отправить на… крест, т. е. распять! Народное собрание реально влиять на политику могло крайне редко, так как созывалось только в кризисные моменты жизни страны, когда все остальные властные структуры не могли прийти к единому мнению.