Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха (Том 1)

В 12.30 (31 августа) Гендерсон отправил Галифаксу телеграмму, в которой "убедительно просил" его "настоять" на том, чтобы правительство Польши поручило Липскому запросить у немцев текст предложений для срочной передачи их на рассмотрение своему правительству с целью решения вопроса о направлении полномочного представителя. "Условия кажутся мне умеренными, писал Гендерсон. - Это не Мюнхен... Польше никогда больше не предложат таких выгодных условий..."

В то же самое время Гендерсон направил Галифаксу длинное письмо: "...Предложения Германии не угрожают независимости Польши... Похоже, что позже ей предстоит гораздо худшая сделка..."

Продолжая придерживаться этой точки зрения, Гендерсон послал Галифаксу телеграмму. Эта телеграмма была отправлена в половине первого 1 сентября, то есть за четыре часа до запланированного начала немецкого наступления, о чем Гендерсон не знал. В телеграмме он писал: "Немецкие предложения кажутся мне правомерными... Принятие их сделает войну неоправданной". Он снова настаивал на том, чтобы британское правительство "откровенно и четко" сказало полякам, что они должны заявить "о своем намерении послать в Берлин полномочного представителя".

Британский посол в Варшаве придерживался иной точки зрения. 31 августа в телеграмме Галифаксу он указывал: "Мне кажется, что посол его величества в Берлине считает предложения Германии разумными. С точки зрения Варшавы, я не могу с ним согласиться". - Прим. авт.} Липский не знал, что на Даунинг-стрит мнения Гендерсона не разделяли. Но он знал другое - он не намерен принимать советов неизвестного шведа, несмотря на то что его прислал британский посол, и идти к Герингу, чтобы принять предложения Гитлера. Этого он не сделает, даже если бы имелись на то полномочия, которых у него не было.

{В последний день мира в дипломатических кругах произошло еще одно странное событие, о котором стоит упомянуть. Далерус вместе с Липским посетил британское посольство. Оттуда, из кабинета Гендерсона, он позвонил по телефону в Форин оффис сэру Горацию Вильсону и сказал, что предложения Германии необычайно либеральны, тем не менее польский посол только что отклонил их. "Очевидно, - сказал он, - что поляки отвергают возможность переговоров".

В этот момент Вильсону показалось, что он слышит странный шум в телефонной трубке. Он решил, что немцы прослушивают разговор, и постарался поскорее его закончить, но Далерус продолжал распространяться о неразумном поведении поляков. В меморандуме Форин оффис Вильсон записал: "Я снова посоветовал Далерусу заткнуться, а когда он этого не сделал, я просто положил трубку".

Об этой неосторожности, допущенной в кабинете посла его величества в Берлине, Вильсон доложил своему начальству. В час дня, то есть менее чем через час, Галифакс послал Гендерсону кодированную телеграмму: "Вы должны с большей осторожностью пользоваться телефоном. Звонок Д. (так именовался Далерус в переписке между Форин оффис и британским посольством в Берлине), который он сделал в полдень из посольства, был в высшей степени безрассуден и наверняка подслушан немцами". - Прим. авт.}

Последний день мира

Уговорив, как им казалось, правительства Германии и Польши согласиться на прямые переговоры, английское и французское правительства, отчасти настроенные в отношении Гитлера скептически, сосредоточили свои усилия на том, чтобы эти переговоры состоялись. Англия в этом деле играла ведущую роль, Франция дипломатически поддерживала ее в Берлине и особенно в Варшаве. Хотя англичане и не дали полякам прямого совета принять ультиматум Гитлера и прислать 30 августа своего представителя в Берлин, считая, как телеграфировал Галифакс Гендерсону, что это требование "неразумно", они тем не менее уговорили полковника Бека заявить, что он готов "незамедлительно" начать переговоры с Берлином. Об этом сообщалось в депеше, которую 30 августа Галифакс направил своему послу в Варшаве. Кеннард должен был информировать Бека о содержании британской ноты, которую Гендерсон передал Риббентропу, и заверить польского министра, что Англия выполнит обещание, данное Польше, но при этом подчеркнуть важность немедленного контакта с Берлином.

"Мы считаем необычайно важным, - телеграфировал Гендерсон, - учитывая внутреннюю ситуацию в Германии и мнение мировой общественности, тот факт, что до тех пор, пока Германия открыто заявляет о своей готовности вести переговоры, нельзя давать ей возможность возложить вину за конфликт на Польшу".