Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха (Том 2)

"Национал-социализм пришел к власти в Германии в тот же год, когда Рузвельт был избран президентом... Он взял на себя управление страной, которая находилась в очень тяжелом экономическом состоянии, а я взял на себя руководство рейхом, оказавшимся на грани полного развала по вине демократии...

В то время как в Германии под руководством национал-социалистов произошло беспрецедентное возрождение экономики, культуры и искусства, президент Рузвельт не добился ни малейшего улучшения жизни своей страны... И это неудивительно, если иметь в виду, что люди, которых он призвал себе на помощь, или, скорее, люди, которые поставили его президентом, принадлежали к еврейским элементам, заинтересованным в разложении общества и беспорядках...

Законодательство Рузвельта, связанное с новым курсом, полностью ошибочно. Не может быть никаких сомнений в том, что продолжение этой экономической политики привело бы к краху его президентства еще в мирное время, несмотря на все его диалектическое мастерство. В европейском государстве он в конечном счете наверняка оказался бы под следствием за преднамеренное растранжиривание национального богатства и едва ли избежал бы гражданского суда за преступные методы ведения бизнеса".

Гитлер знал, что его оценку нового курса разделяют некоторые американские изоляционисты и значительная часть представителей деловых кругов, и пытался максимально использовать это обстоятельство, позабыв о том, что после Перл-Харбора эти группы, как и все граждане Америки, сплотились во имя защиты своей страны.

"Этот факт был осознан, - продолжал Гитлер, апеллируя к этим группам, и по достоинству оценен многими американцами, в том числе весьма высокопоставленными. Над головой этого человека угрожающе сгущались тучи оппозиции. Он понял, что единственным спасением для него является переключение общественного внимания с внутренних проблем на внешнеполитические... В этом его поддерживали окружавшие его евреи... Вся сатанинская подлость еврейства сплотилась вокруг этого человека.

Так началась мобилизация усилий американского президента по созданию конфликта... Годами этот человек мечтал втайне об одном - чтобы где-нибудь в мире вспыхнул конфликт..."

И далее последовал длинный перечень, зафиксировавший усилия Рузвельта в этом направлении, начиная с его "карантинной" речи в Чикаго в 1937 году.

"Теперь он (Рузвельт) охвачен страхом, - кричал Гитлер, - что, если в Европе наступит мир, его безрассудное проматывание миллионов на вооружение будет рассматриваться как прямое надувательство, поскольку никто не собирается нападать на Америку. И тогда он решил спровоцировать нападение на свою страну".

Казалось, нацистский диктатор испытал облегчение от того, что произошел разрыв, и он спешил поделиться этим чувством с немецким народом.

"Я думаю, что все вы почувствовали облегчение, когда нашлось государство, первым предпринявшее акцию протеста против этого беспрецедентного и бесстыдного злоупотребления правдой и правом... Тот факт, что японское правительство, которое годами вело переговоры с этим человеком, наконец устало от его недостойных насмешек, вызывает у нас, у всего немецкого народа и, я думаю, у всех честных людей во всем мире чувство глубокого удовлетворения... Президенту Соединенных Штатов следовало бы в конце концов понять - я говорю это только из-за ограниченности его интеллекта, - мы знаем, что целью его борьбы является уничтожение одного государства за другим...

Что касается немецкой нации, то она не нуждается в благотворительности мистера Рузвельта или мистера Черчилля, не говоря уже о мистере Идене. Она только отстаивает свои права! Она обеспечит себе право на жизнь, даже если тысячи Черчиллей и Рузвельтов будут плести заговоры против нее...

Поэтому я дал распоряжение сегодня же выдать паспорта американскому поверенному в делах..."

В этом месте депутаты рейхстага вскочили, и слова фюрера потонули в шумном одобрении и аплодисментах,

Вскоре после этого, в 14,30, Риббентроп в одной из своих самых бесстрастных поз принял Леланда Морриса, американского поверенного в делах в Берлине и, даже не пригласив его сесть, зачитал ноту об объявлении войны, вручил ему копию и с ледяным спокойствием отпустил.

"...Хотя Германия со своей стороны, - говорилось в ноте, - на протяжении войны всегда строго соблюдала международное право в отношениях с Соединенными Штатами, правительство Соединенных Штатов в конце концов перешло к неприкрытым актам агрессии против Германии, фактически вызвав состояние войны.