Владимир Филиппов - 10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Заключив выгодный мир с болгарами, Владимир развязал себе руки на юге, бросив все силы на борьбу со степью – «бе бо рать от Печениг; и бе бьяся с ними и одоляя им» ( Новгородская I летопись ).

Как видим, борьба начиналась страшная, и Владимир решает придать ей общегосударственный характер. «В год 6495 (987). И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними, и побеждал их» («Повесть временных лет»).

Причём все летописи, которые повествуют об этих событиях, отмечают успехи князя в борьбе со степняками. И сетования на то, что Владимир не заключил с ними мир, лишены основания. А В.Н. Татищев конкретно указал причину, по которой мирное соглашение в тот момент со Степью было невозможно – «поскольку печенеги часто страну сию, набегая, разоряли; хотя сами часто побеждены и побиваемы были, но неудобно было их, из-за множества владетелей их, миром успокоить».

Та же самая проблема, с которой в своё время столкнулись и Святослав, и Игорь!

Только вот опасность к этому времени возросла многократно, и Владимиру пришлось расхлёбывать ту кашу, что заварил его воинственный отец. А потому – никаких дальних заморских походов. Все силы на оборону страны!

Но, по мнению Прозорова, это абсолютно ничего не значит.

Снова приходится констатировать, что в угоду своим симпатиям и антипатиям Прозоров выворачивает историю наизнанку. Хотя нас не оставляет стойкое ощущение того, что если бы Владимир не принял христианство, а остался язычником и продолжил агрессивную политику отца, то Лев Рудольфович разразился бы таким пламенным панегириком в его честь, что мартеновская печь просто бы удавилась от зависти!

Ведь писатель ненавидит Владимира не за то, что тот плохой человек и негодный правитель, а за то, что тот отрёкся от Старой Веры и принял христианство. Хотя это личное дело каждого, в кого ему верить, а в кого не верить, другое дело, что Владимир был не частным лицом, а главой государства со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Ну а дальше мы постепенно переходим к событиям, которые вызывают у Льва Рудольфовича штормовые приливы ярости и появление обильной пены изо рта, прямо как у берсеркера или огнетушителя.

Этап первый. Лирический. Владимир идёт на Византию и добывает себе жену.

Даже освещая такое знаковое событие, как поход на Херсонес, Лев Рудольфович действует в своём духе.

Правда, автор уже становится предсказуем, можно сказать наперёд, что он поведает читателю, – будет осуждать поход в Крым и всячески поносить Владимира.

Звучит это примерно так: «…Закончил же «государственный ум» (князь Владимир) превращением в наемника византийцев. Никто, даже крестившийся Оскольд, даже Ольга, не опускались до такого. Подавил мятеж в богатейшем крымском городе, неплохо, надо думать, на том поживившись; а в качестве «ста бочек варенья и ста пачек печенья» получил из Царьграда «собиратель»-наемник ошейник с крестиком и чернявую смуглянку-принцессу. Снизошли-таки «богоизбранные» императоры».

С чего Прозоров взял, что Владимир стал наёмником Византии, не понятно, сам писатель пояснить своё умозаключение не удосужился, а посему давайте и мы выскажем своё предположение на этот счёт.

Если исходить из подхода Льва Рудольфовича к любой исторической проблеме, то в Херсонесе должны были поднять восстание местные язычники против власти и христианства, и тогда коварные базилевсы обратились к Владимиру с просьбой его подавить. А взамен «сто бочек варенья и столько же печенья». Видимо, падок был Киевский князь на сладкое.

Одна беда – летописи поход на Херсонес никак не связывают с просьбой императоров, а только лишь с желанием самого Владимира, который этот поход и спланировал.

Место нанесения главного удара по Византии Владимир выбрал идеально – Херсонес Таврический, город на территории современного Крыма. И за море идти не надо, и от Руси недалеко, а главное, Империя здесь была особенно уязвима.

Князь прежде всего учёл факт того, что переброска подкреплений из Константинополя будет связана с большими трудностями, поскольку их можно было доставить только морем. В отличие от своего отца, который вторгся прямо в осиное гнездо и в итоге был вынужден отступить под напором войск Империи, которые находились недалеко от своих военных баз, здесь подобного произойти не могло. Захватив Херсонес, Киевский князь крепко взял Византию за горло и сам стал диктовать условия базилевсам.