Владимир Игнатов - Доносчики в истории России и СССР

Громогласные заявления доносчиков о государственном преступлении не одобрялись. Кричать «Слово и дело!» рекомендовалось лишь в том случае, если не было возможности донести «просто», без шума. Однако и за шумные доносы изветчиков не наказывали: Для чиновников, занимающихся сыском, было важно не отпугнуть потенциальных стукачей, дабы «доносители имели б к доношению ревность».

Анонимные доносы запрещались. Присылать или подбрасывать письма считалось преступлением, и следствие по ним не проводилось. Их авторов стремились выявить и наказать, а «подметные» (подброшенные) письма палач торжественно предавал сожжению. Обряд сожжения таких писем, видимо, символизировал уничтожение негативной информации, исходящей от недоброго человека и несущей зло. Если же «подметное» письмо содержало важную для государя информацию, по нему проводилось дознание, которое могло привести к сыску. Доносчик не должен был тянуть с доносом, он был обязан донести сразу же после того, как он услышал о «непристойных словах», а именно «того ж дни. А ежели в тот день, за каким препятствием донесть не успеет, то, конечно, в другой день… по нужде на третий день, а больше отнюдь не мешкать». В Тайной канцелярии и Преображенском приказе было принято не верить изветчикам, приговоренным к казни, если к моменту подачи доноса они просидели в тюрьме больше года, однако важные «застарелые доносы», касающиеся интересов государя, все же принимались к рассмотрению. При допросе чиновники записывали, сколько времени пропущено доносчиком сверх указного срока и указывали причину задержки. Обычно изветчики ссылались на отлучку, занятость, необразованность, незнание законов или на «несовершенство даров разума» — «я не доносил простотою своею, от убожества». За запоздалые доносы изветчик или не получал вознаграждения, или его величина уменьшалась.

Учитывая важность и секретность информации, содержащейся в доносе, не каждый чиновник имел право требовать, чтобы изветчик раскрыл ему «непристойные слова» и объяснил содержание доноса. Многие изветчики хранили содержание доноса в тайне от местных властей и требовали доставить их в столицу, а некоторые из них даже заявляли, что расскажут о преступлении только царю. Такие заявления часто делали уголовные преступники в надежде затянуть время, избежать пытки и, возможно, попытаться сбежать по дороге.

Часто власти получали ложные (дурные, недельные, бездельные) изветы. Доносчики заявляли «слово и дело» и извещали о воровстве, разбое, об утаенных во время переписи душах, о нарушителях монополии на юфть, щетину и соль, о других преступлениях. Однако при следствии оказывалось, что никакого «слова и дела» за такими доносами нет. Часто в качестве «дурных изветов» были заявления на собутыльников во время пьяных ссор и драк. Два монаха — Макарий и Адриан — были посажены за пьянство на цепь и тут же объявили друг на друга «слово и дело». Утром, протрезвев, они не могли вспомнить, о чем, собственно, собирались донести. Не мог вспомнить своих слов и пьяный беглый солдат, кричавший «слово и дело» на подравшихся с ним матросов. А кричал он о том, что матросы якобы несколько лет назад хотели убить Петра I {21} 21 Анисимов Е. Русская пытка. Политический сыск в России XVIII века. СПб.: Норинт, 2004. 461 с. .

Следователи быстро определяли, что за сказанным по пьяному делу изветом ничего нет. Протрезвевший буян с ужасом узнавал, что он арестован как изветчик важного государственного преступления.

К ложным доносам часто прибегали опытные преступники, которые пытались с помощью «бездельного» извета затянуть расследование их преступлений или избежать неминуемой казни. За счет доноса на другого, подчас невинного человека преступник стремился спасти свою жизнь или облегчить свою участь.

Люди шли на ложный извет также потому, чтобы привлечь к себе внимание, добиться решения своего дела или настоять на его пересмотре. Среди доносчиков такого рода встречались и люди с признаками душевной болезни, невменяемости и белой горячки. К «бездельным» изветам государственные чиновники относились внимательно. Если приговоренный к казни на эшафоте кричал «слово и дело», казнь отменяли и начинали расследование по его извету, так как казненный изветчик мог унести в могилу важные сведения о нераскрытом государственном преступлении. Таким образом, у приговоренного к смерти появлялась надежда с помощью извета оттянуть на некоторое время казнь.