Георгий Вернадский: Русское масонство в царствование Екатерины II

Такое отношение вызывало в свою очередь соответствующие усилия самих «братьев» оградить тайны своей организации: в конце XVIII века и в двадцатых годах XIX члены масонских обществ или их родственники уничтожали, жгли (в редких случаях — прятали) все или казавшиеся наиболее важными орденские знаки, бумаги и книги. Многое было также уничтожено властями при закрытии лож.

Благодаря всему этому нельзя считать полным подбор документов, которыми может располагать исследователь истории русского масонства. Многие пробелы и пропуски, конечно, никогда не могут быть восстановлены; другие заполняются лишь случайными открытиями. Тем не менее количество сохранившихся масонских вещей, книг и бумаг очень велико, хотя они отнюдь не всегда представляют материал первостепенной ценности для историка русского общества. Большая часть их относится к первой четверти XIX века, но и в них нередко заключаются сведения, касающиеся XVIII века.

Полный перечень документальных источников, на которых должно основываться исследование по истории русского масонства XVIII века, требовал бы поэтому особой книги. В настоящем введении можно ограничиться лишь существеннейшими их группами. Это, во-первых, официальные правительственные документы, касающиеся масонов; во-вторых, официальные масонские документы; в-третьих, литература, печатная и рукописная, читавшаяся масонами, в том числе и записи речей, произнесенных в ложах; в-четвертых, интимные документы масонов — частные письма, дневники, воспоминания и пр.

В первую группу — официальных правительственных документов о масонстве — входят указы, предписания и следственные дела о масонах.

Вопрос о масонском ордене был поставлен гр. Н. Н. Головину, в числе других пунктов, в 1747 году. Хотя Головин отвечал очень кратким признанием, объяснение его, по-видимому, сочтено было достаточным.

Около 1756 года к гр. А. И. Шувалову [1] Александр Иванович Шувалов (1710–1771) — граф, камергер, начальник Канцелярии тайных розыскных дел, генерал-фельдмаршал, сенатор. — Примечания даны в конце книги . поступило донесение о масонах М. Олсуфьева, рисующее ложу гр. P. Л. Воронцова.

При вступлении на престол Екатерины II были, кажется, попытки следствия над членами Ораниенбаумской ложи.

В 1764 году у В. Ушакова — он приходился братом сообщнику Мировича [2] Василий Яковлевич Мирович (1740–1764) — подпоручик Смоленского пехотного полка, организатор неудачной попытки дворцового переворота 1764 г. в России. — отобраны были некоторые масонские бумаги.

За пятнадцать дальнейших лет не сохранилось ни целых следственных дел, ни отдельных донесений.

В 1779 году петербургский полицмейстер П. В. Лопухин был два раза «для разузнания» в ложах шведского масонства. Но донесения его нам не известны.

В 1782 году И. И. Шувалов [3] Иван Иванович Шувалов (1727–1797) — фаворит императрицы Елизаветы I Петровны, меценат, основатель Московского университета и Петербургской академии художеств. затребовал объяснения от московского профессора И. Е. Шварца. Результатом явилась поданная Шувалову автобиографическая записка Шварца на немецком языке.

С 1784 года начинают поступать в Петербург ответы на запросы императрицы, касающиеся типографской и просветительской деятельности Новикова в Москве.

Наконец, в 1792 году во время следствия над Новиковым образуется обширное дело, включающее переписку официальных лиц, вопросные пункты и ответы Новикова, Лопухина, кн. Трубецкого, Тургенева и пр. Следствие велось в Москве кн. Прозоровским, который посылал подробные донесения в Петербург Шешковскому [4] Степан Иванович Шешковский (1727–1794) — чиновник, состоявший «при особо порученных от ее императорского величества делах», фактический начальник Тайной экспедиции, учрежденной Екатериной II в 1762 г. взамен упраздненной Канцелярии тайных и розыскных дел. и Безбородко [5] Александр Андреевич Безбородко (1747–1799) — светлейший князь, канцлер Российской империи (1797). . Так образовалось даже два «дела»: в Москве и Петербурге; первое состояло из черновых отпусков московских властей и полученных ими из Петербурга указов и писем; второе — из беловых бумаг московских властей и черновых отпусков, остававшихся в Петербурге. Оба «дела» почти одинаковы по составу; петербургское, как будто было полнее; в нем находится ответная записка цесаревича Павла Петровича.