Юрий Ленчевский - Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

Особая команда «Москва» (зондеркоманда 7Ц) имела задание ворваться с передовыми немецкими частями в Москву и произвести захват важных объектов. В оккупированных районах Московской области, в каких-то 20 км от столицы, действовал штурмбаннфюрер Отто Скорцени. (В качестве руководителя диверсионного отдела Главного имперского управления имперской безопасности Скорцени впоследствии выполнял личные указания Гитлера.) Созданный и возглавляемый Скорцени «технический отдел» должен был захватить здания ЦК и МК партии, НКВД, Центрального телеграфа и ряд ключевых оборонных объектов во время вторжения в Москву немецких войск. Немцы тщательно подготовились к захвату столицы государства — Москвы. К встрече с ними не менее тщательно подготовились и чекисты. А в боях под Москвой насмерть стояли бойцы и командиры Красной Армии.

В Москве не только минировался ряд зданий, но и продумывались мероприятия по поджогу зданий. Об этом свидетельствует нижеприведенный документ.

12 октября 1941 г. Сов. секретно

Порядок вывода людей из зданий № 2, 12, 11 и 12 для производства работ по поджогу.

Все люди, находящиеся в зданиях, должны быть предупреждены об опасности и выведены на сборный пункт. Оповещение может быть проведено двумя следующими способами.

1. Сигнал об уходе из зданий подается горнистами, которых потребуется иметь не менее 10 человек. Этот способ прост, но обладает следующими недостатками: не все люди могут понять сигнал. Разъяснение значения сигнала приведет к раскрытию конспирации всей работы. Оставшиеся после сигнала люди, заметив начало пожара, могут принять меры по его ликвидации и к борьбе с работниками, выполняющими операцию поджога. Возможны несчастные случаи.

2. Подача сигнала по внутренней радиосети. Оборудование такой сети, по сведениям, полученным от генерал-майора т. Апполонова, займет два дня. Пользуясь закрытостью, операцию поджога можно провести быстро и четко.

Полагаю, что для полного освобождения зданий достаточно предоставить 30 минут после подачи сигнала. По истечении этого срока будет начат поджог.

Как предварительная мера может служить сосредоточение всех оставшихся сотрудников и размещение войск в нижних этажах и отдельных корпусах зданий с изоляцией свободных помещений и закрытием в них доступа. По этому вопросу надлежит дать указания начальникам управлений.

Для принятия всех распоряжений, связанных с операцией, мною установлено дежурство ответственных лиц, находящихся в комнате 240, тел. 41–11. Кроме меня распоряжения могут принимать капитан госбезопасности Фонаков, майор Гольдберг, военинженер 2-го ранга Червяков.

Полагаю необходимым установить порядок передачи распоряжения о начале операции и его проверки.

НАЧАЛЬНИК КОМЕНДАНТСКОГО ОТДЕЛА УПРАВЛЕНИЯ НКВД СССР МАЙОР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ БЛОХИН МАЙОР ГОЛЬДБЕРГ ВОЕНИНЖЕНЕР 2-го РАНГА ЧЕРВЯКОВ

ЦА ФСБ РФ,ф. К-1 ос, оп. 6, д. 89, л. 16–18 14.

Подлинник. Рукопись

Москва жила своей прифронтовой жизнью. Особенно запомнился один из ее дней. 16 октября…

По улице шагают врассыпную разношерстные красноармейцы с темными лицами, с глазами, в которых глубокая усталость.

У магазинов огромные очереди, в магазинах сперто и сплошной бабий крик. Объявления: выдают все товары по всем талонам за весь месяц.

По талону за 26.Х выдают по пуду муки рабочим и служащим.

Метро не работает с утра. Трамваи двигаются медленно. Путь от Калужской до Преображенской заставы — 3–4 часа.

Ночью и днем рвутся снаряды зениток, громыхают далекие выстрелы. Никто не обращает внимания. Тревога не объявляется.

Многие заводы закрылись, с рабочими произведен расчет, выдана зарплата за месяц вперед.

Много грузовиков с эвакуированными: мешки, чемоданы, ящики, подушки, люди с поднятыми воротниками, закутанные в платки.

Вечером постановление Моссовета: всем учреждениям, предприятиям, магазинам, коммерческим предприятиям и т. д. предписывается работать по установленному порядку. Милиции следить за этим.

Бодрый старик на улице спрашивает:

— Ну почему никто из них не выступил по радио?.. Пусть бы сказал хоть что-нибудь… Худо ли, хорошо ли — все равно… А то мы совсем в тумане, и каждый думает по-своему…

Баба в очереди:

— Раз дело касается родины, значит, все должны одинаково страдать.