Абдурахман Авторханов - Империя Кремля

Словом, Ленин полон решимости, осуществив свой план мировой революции, создать единое интернациональное сообщество людей с одним или, может быть, с двумя языками. Вот его утверждение на этот счет:

«Всемирным языком, может быть, будет английский, а, может быть, плюс, русский» (Ленин. ПСС, т. 24, стр. 387).

Уже отсюда ясно, что для России и ее нерусских народов единым языком станет русский язык. Другими словами, Ленин стоял за ассимиляцию нерусских народов в русском народе, за такую национальную политику русификации, от которой отказалась даже царская Россия, по крайней мере, начиная с Екатерины II.

Когда критики напоминали ему этот факт, Ленин отвечал:

«Против ассимиляторства могут кричать только еврейские реакционные мещане, желающие повернуть назад колесо истории» (там же, стр. 126).

Однако все это относилось к далекой стратегической цели после победы марксизма в России и во всемирном масштабе. Пока что надо было разработать гибкую тактику использования национальных чаяний угнетенных народов, желавших создания своих независимых государств, в интересах собственной стратегии, прямо по принципу: «цель оправдывает средства». Вот здесь Ленин был гениальным мастером.

Больше великодержавник, чем все русские цари вместе взятые, и больше империалист, чем любой император в истории, Ленин, однако, не был русским шовинистом. Это было его колоссальным личным преимуществом как политического деятеля в многонациональном государстве. Его первое Политбюро на путях к революции состояло из семи человек: два русских (Ленин и Бубнов), четыре еврея (Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сокольников) и один грузин (Сталин). Находясь уже у власти, он всегда воевал в своей партии с русскими шовинистами, которые своими открыто великодержавными действиями вредили его планам создания советской империи в России, а на ее базе создания и мировой советской империи.

Мы знаем из документов XX съезда, что к этим русским шовинистам он причислял и нерусских лидеров большевизма Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе. Ленин хочет, где это возможно, избегать насилия в процессе слияния наций или превращения русского языка в общий и единый язык в новом государстве. В этом отношении, как идеал, Ленину рисуются Соединенные Штаты Америки. Ленин приводит статистику разных народов в Америке и указывает, как происходил мирный процесс образований единой американской нации с единым английским языком и в заключение приходит к выводу:

«Кто не погряз в националистических предрассудках, тот не может не видеть в этом процессе ассимиляции наций капитализмом величайшего исторического прогресса, разрушения национальной заскорузлости различных медвежьих углов — особенно в отсталых странах, вроде России» (Ленин. О национальном и национально-колониальном вопросе, стр. 124).

Ленин взял явно неудачный пример и сравнивал исторические процессы совершенно несравнимые. Поэтому вместо добросовестного анализа получилась пропагандная подтасовка фактов и фальсификация истории. Америка была и остается образцом для России только в других отношениях: как государство величайшей в мире демократии с научной, технической и творческой интеллигенцией, поднявшей Америку на такую материальную, научно-техническую высоту, что ее вот уже более 70 лет не может «догнать и перегнать» самая «передовая в мире страна социализма», исключая область военной индустрии.

Америка образовалась как государство из разных народов Европы и, отчасти, Азии, добровольно — кроме негров — переселившихся туда, а Россия образовалась как империя из присоединенных к ней чужих народов. Причем многие из них культурно, религиозно и исторически были более древними народами, чем сама относительно молодая русская нация и русское государство. Образование единого языка — английского — для американской нации было процессом стихийным и добровольным, тогда как в России принять единый язык для всех было бы возможно только искусственно, то есть посредством прямой или косвенной русификации нерусских. Ленин знал это не хуже нас. Знал также, что насильственная русификация может иметь тяжкие последствия в смысле ускорения центробежных сил в его будущем социалистическом государстве. Поэтому он хотел идти по пути мирной, добровольной русификации. Ленин писал:

«И мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возможность научиться великому русскому языку. Мы не хотим только одного: элемента принудительности. Мы не хотим загонять в рай дубиной» (там же, стр. 147).