Абдурахман Авторханов - Империя Кремля

«Несколько слов о работе Секретариата ЦК. Мне поручено вести текущую работу в Секретариате ЦК. Это поручение Политбюро. Секретариат упор делает на организацию и контроль текущей работы» («Правда», 02.07.1988).

Начиная со Сталина, все генсеки — Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко сами непосредственно руководили аппаратом ЦК и сами выбирали себе первого помощника или «второго секретаря» в ЦК, а вот теперь Секретариатом руководит не Горбачев, а Лигачев. На партийном языке это значит, что Лигачев не ответственен перед генсеком «де юре», а только перед «малым и большим партпарламентами», как и сам Горбачев. Это беспрецедентное структурное «двоевластие» в ЦК собственно и является основным «механизмом торможения» перестройки, демократизации, гласности. Ведь все генсеки были сильны тем, что они держали руку на руле фактического управления партией и государством — Секретариата и аппарата ЦК. За этим рулем стоит сейчас не Горбачев, а Лигачев. Поэтому я его и называю генсеком «де факто». Партия в душе на стороне генсека «де факто», но умом она колеблется в сторону генсека «де юре». Этим объясняется, что конференция, подготовленная Лигачевым и его аппаратом, несмотря на все оговорки и сомнения, все же приняла, с некоторыми важными коррективами, предложенный Горбачевым план реформ политической структуры страны. Самой решающей и самой главной из всех реформ надо признать предложение Горбачева об унификации высшей партийной и государственной власти в одном лице с полномочиями в широком масштабе. Это учреждение поста председателя Верховного Совета СССР, являющегося одновременно и главой партии даже не будучи генсеком. Ленин не был генсеком. Чтобы без внутренних потрясений отнять у партии ее монополию на власть и вернуть «кесарю — кесарево» под вновь пущенным в ход лозунгом Ленина, провозглашенным накануне Октября, «Вся власть Советам!», Горбачеву ничего не оставалось, как предложить партии компромисс — поставить во главе нижестоящих государственных органов первых секретарей каждого уровня. Это, на первый взгляд, как будто противоречило общему замыслу самого Горбачева о разделении и разграничении функций между партийными и государственными органами. Однако в нынешний переходный период не было никакой возможности получить согласие партии на фактическую узурпацию ее монопольной власти иначе, как пересадив первых секретарей с их партийных кресел в кресла чиновников государственного аппарата, объявив государственные должности их основной функцией, а партийную работу функцией идеологического порядка. Все это нужно было Горбачеву, чтобы сделать следующий шахматный «ход конем» со стратегическим умыслом: учредить названную должность главы государства с прерогативами наподобие прерогатив американского президента. Иначе говоря, превратить советскую генсековскую систему в «президиальную систему». Вот какие должны быть, по Горбачеву, прерогативы советского президента:

«По мнению ЦК КПСС повышению роли высших представительных органов и всей системы Советов народных депутатов, укреплению правового характера власти, лучшему представительству Советского Союза в мировых делах отвечало бы учреждение поста председателя Верховного Совета СССР. Следует установить, что он избирается и отзывается путем тайного голосования съезда народных депутатов СССР… В условиях общего повышения роли представительных органов председатель Верховного Совета СССР должен быть наделен достаточно широкими государственными полномочиями. Он мог бы в частности осуществлять общее руководство подготовкой законов и важнейших социально-экономических программ, решать ключевые вопросы внешней политики, обороноспособности и безопасности страны, возглавлять Совет Обороны, вносить предложения о кандидатуре председателя Совета Министров СССР, а также выполнять ряд других обязанностей, традиционных для такого поста в государстве» («Правда», 29.6.1988).

Что же остается тогда генсеку «де факто» — шеф-идеологу Лигачеву? Ему остается архи-архивная идеология марксизма-ленинизма, которая никому не нужна, прежде всего не нужна самому Лигачеву.

Когда Горбачев выдавал свое предложение за «мнение ЦК КПСС», то, по всей вероятности, речь шла о Политбюро, а не о Пленуме ЦК КПСС. Этим надо объяснять, что партконференция приняла предложение об учреждении должности председателя Верховного Совета СССР, но обошла полным молчанием вопрос о его функциях и правах, описанных Горбачевым в его докладе. У Горбачева не обязательно председателем (президентом) Верховного Совета СССР должен быть нынешний генсек «де юре», им может быть и Лигачев, и даже теперешний председатель Президиума Верховного Совета Громыко, на то ведь и «выборы с тайным голосованием». Но поскольку президента выбирает не партия, а «съезд народных депутатов», то больше шансов быть избранным у Горбачева. Странно, что такие выдающиеся деятели и убежденные сторонники перестройки, как Борис Ельцын и академик Абалкин, видно совсем не поняли стратегический замысел Горбачева в данном комплексе вопросов о перестройке политической системы. Зато Лигачев и консервативный пленум ЦК это поняли и поэтому не занесли в резолюцию то, что говорил Горбачев о прерогативах и широких государственных полномочиях председателя Верховного Совета СССР.