Ниал Фергюсон - Империя - чем современный мир обязан Британии

В 1982 году, когда я поступил в Оксфорд, империя уже не казалась даже смешной. “Оксфордский союз” [6] Дискуссионное общество Оксфордского университета. — Прим. ред. тогда обсуждал торжественные заявления, выдержанные в духе “Наш колледж сожалеет о колонизации”. Будучи молодым и глупым, я опрометчиво выступил против подобных жестов и тем самым преждевременно завершил свою карьеру в студенческой политике. Мне стало понятно, что далеко не все разделяют мое радужное видение имперского прошлого Британии. Мало того: некоторых однокашников возмутила моя готовность его защищать. Начав изучать предмет более серьезно, я с прискорбием заключил, что я сам, как и моя семья, были дезинформированы: издержки Британской империи существенно перевесили выгоду от нее. В конечном счете империя оказалась одним из Величайших Зол.

Нет нужды приводить аргументы против империализма. Я думаю, их можно объединить в две группы. Первый подход подчеркивает отрицательные последствия империализма для порабощенных, второй — для колонизаторов. К первой традиции принадлежат как националисты, так и марксисты (Голам Хосейн Хан, индийский историк, живший еще в эпоху Великих Моголов, автор “Обзора новых времен” (1789), палестинский ученый Эдвард Сайд, автор книги “Ориентализм” (1978), Ленин и другие). Ко второму лагерю относятся либералы — от Адама Смита до тех, кто утверждал, что Британская империя даже для англичан является “пустой тратой денег”.

Основной смысл и националистического, и марксистского подходов заключается в том, что империализм основывается на экономической эксплуатации и колониализм во всех его проявлениях (включая даже искренние попытки европейцев понять культуру коренных народов), в сущности, нацелен на максимизацию “прибавочной стоимости”, получаемой в процессе такой эксплуатации. Точка зрения либералов еще парадоксальнее. Именно потому, что империализм исказил рыночные силы, используя все средства (от войны до преференциальных пошлин), чтобы соблюсти интересы метрополии, он не пошел на пользу экономике метрополии в долгосрочной перспективе. Согласно этой точке зрения, нужна была свободная экономическая интеграция с остальными частями мира, а не имперская, принудительная интеграция. Таким образом, Британии следовало инвестировать в национальную промышленность, а не в далекие колонии. При этом затраты на оборону империи несли английские налогоплательщики, которые, возможно, в ином случае потратили бы деньги на современные потребительские товары. Некий ученый муж в новой “Оксфордской истории Британской империи” предположил даже, что если бы Британия в середине 40-х годов XIX века избавилась от своей империи, то она, возможно, получила бы от деколонизации “дивиденды” в форме снижения налогов на 2,5%. Деньги, которые сэкономили бы в этом случае налогоплательщики, они, вероятно, потратили бы на электричество, автомобили и потребительские товары длительного пользования и тем самым помогли бы модернизации отечественной промышленности.

Почти сто лет назад люди вроде Дж. А. Гобсона и Леонарда Хобхауса приводили очень похожие аргументы. Сами они в какой-то мере были наследниками Ричарда Кобдена и Джона Брайта, работавших в 40-х — 50-х годах XIX века. Конечно, еще Адам Смит в своем “Исследовании о природе и причинах богатства народов” (1776) выразил сомнения в разумности “формирования нации потребителей, которые были бы принуждены покупать у различных наших производителей все, что те смогут предложить”. Однако именно Кобден первый настаивал на том, чтобы расширение британской торговли шло рука об руку с внешней политикой полного невмешательства. Он утверждал, что торговля есть “главная панацея”, которая,

как благотворное медицинское открытие, будет служить тому, чтобы привить всем нациям здоровый… вкус к цивилизации. От наших берегов отправляется не просто кипа товара: он несет семена рациональности и плодотворной мысли членам менее просвещенного общества. Иностранный торговец не просто посещает наши предприятия… Он возвращается в свою страну миссионером, несущим весть о свободе, мире и хорошем правительстве. А наши пароходы, которые заходят во все порты Европы, и наши удивительные железные дороги, о которых говорят все народы, служат рекламой и свидетельствами ценности наших просвещенных общественных институтов.

Кобден считал, что ни торговля, ни распространение британской “цивилизации” не нуждаются в насаждении посредством имперских структур. Действительно, силой нельзя достичь ничего, если она входит в противоречие с законами глобального свободного рынка: