Ниал Фергюсон - Империя - чем современный мир обязан Британии

В течение 217 дней Мафекинг сопротивлялся бурам, которых было гораздо больше и которые располагали прискорбно современной артиллерией. У осажденных были две 7-фунтовые пушки, заряжающиеся со ствола, и древнее орудие, посылавшее снаряды “точь-в-точь как крикетные шары” (как же еще!), а у Кронье — девять полевых пушек и 94-фунтовый “Длинный Том” фирмы Крезо (это орудие прозвали “Старина Кричи” — совершенно по-школьному). Сообщения корреспондентов из Мафекинга, особенно леди Сары Вильсон для “Дейли мейл”, держали читателей в отчаянном напряжении. Выстоит ли Б.-П.? Или эти буры чересчур ловкие боулеры даже для него? Когда Мафекинг 17 мая 1900 года был наконец освобожден, на лондонских улицах царило истеричное ликование, как если бы, по словам антиимпериалиста Уилфри-да С. Бланта, “побили Наполеона”. Баден-Пауэллу доверили тренировать новую команду — южноафриканскую полицию, форму для которой он с энтузиазмом взялся придумывать.

Но какую цену заплатили англичане, чтобы удержать захолустный городишко? Правда, сначала в осаде участвовало более семи тысяч буров, хотя они, вероятно, могли бы добиться большего где-либо еще. Но с точки зрения потерь произошедшее вовсе не было крикетным матчем: почти половина из семисот защитников Мафекинга были убиты, ранены, взяты в плен. Пресса умолчала о том, что бремя защиты Мафекинга легло во многом на чернокожее население, хотя тот конфликт считался “войной белых”. Баден-Пауэлл не только поставил под ружье более семисот чернокожих горожан (позднее он называл вдвое меньшее число). Он не пускал их в траншеи и убежища в белой части города и постоянно уменьшал пайки своих чернокожих солдат, чтобы накормить белое меньшинство. Потери среди гражданского населения обоих цветов кожи превысили 350 человек. Но количество чернокожих жителей Мафекинга, умерших от голода, возможно, было вдвое большим. Милнер цинично заметил, что “надо только пожертвовать черномазыми, и игра становится легкой”.

Британская общественность получила желанную символическую победу. Теперь рифмоплеты могли поспешить к станку:

Но это был только газетный триумф. Как проницательно отметил Китченер, в Баден-Пауэлле “больше показухи, чем подлинной ценности”. Он, возможно, сказал бы то же самое о снятии осады Мафекинга.

К лету 1900 года в войне наступил перелом. Британская армия (теперь под началом более умелого полководца — индийского ветерана лорда Робертса) освободила Ледисмит и продвинулась вглубь бурской территории, заняв Блумфонтейн, столицу Оранжевого Свободного государства, и Преторию, столицу Трансвааля. Роберте, уверенный в том, что выигрывает войну, с триумфом прошел по улицам Блумфонтейна и расположился в резиденции. Его офицеры отправились танцевать в просторном зале на первом этаже.

Однако буры, несмотря на потерю главных городов, отказались сдаться. Вместо этого они перешли к партизанской войне. “Буры, — жаловался Китченер, — не походят на суданцев, которые выходят на честный бой; они всегда удирают на своих пони”. (Вот бы они бросились на британские “максимы” с копьями — это было бы так спортивно!) Поэтому Роберте в расстройстве избрал новую безжалостную тактику.

Бурские фермы время от времени сжигали и прежде, обычно из-за того, что обитатели некоторых усадеб укрывали снайперов или снабжали партизан провиантом и разведданными. Отныне британские войска получили право методично сжигать дома буров. Около тридцати тысяч домов были уничтожены. При этом возникал вопрос, что делать со ставшими бездомными женами и детьми партизан, которые ушли в вельд. Теоретически тактика “выжженной земли” скоро вынудила бы сдаться буров, желавших защитить свои семьи. Но пока этого не произошло, ответственность за мирное население лежала на британцах. Следует ли считать таких людей военнопленными или беженцами? Вначале Роберте полагал, что “если кормить тех, чьи родственники которых сражаются против нас, то это только поощрит буров продолжать сопротивление, и, кроме того, ляжет на нас тяжким бременем”. Но его идея вынудить их “присоединиться к своим родственникам за линией фронта, если те не сдадутся”, не была реалистичной. После некоторых колебаний генералы дали ответ. Они согнали буров в лагеря, точнее — концентрационные лагеря.