Николай Шпанов - Старая тетрадь (рассказы)

Первое, на что он обратил внимание: собак было два. Две другие, очевидно, сорвались в пропасть.

Следующей была мысль о санях. С санями у Йенсена связывалось представление о песцах, которых Свэн должен был вынуть из капканов во время обхода.

Мысль о самом Свэне возникла в последнюю очередь. Было очевидно: если Яльмар не разбился при падении, то, наверно, уже замерз.

Мысль о санях, как главная, снова заняла ум Йенсена. Он стал искать сани глазами и наконец различил концы полозьев, торчащие из-под тела Яльмара.

При мысли о поклаже Кнут сердито выругался: "Даже умереть не смог так, чтобы не погубить груз".

Он пополз обратно, мысленно подсчитывая запасы мехов, сложенные Свэном за эту зиму на базах, разбросанных по Норд-Остланду. Увлеченный этим подсчетом, Йенсен забыл о Свэне и присел на свои сани. Его собаки умолкли, навострив уши в сторону человека. Как только они перестали скулить, прекратился и лай собак в трещине. В наступившей тишине Кнут ясно различил стон. Этот стон не мог принадлежать собаке. Мозг автоматически зафиксировал: "Жив!" Но Йенсен не перестал считать и не двинулся с места. Прошло несколько минут, прежде чем он поднялся с решительным видом и отвязал своего вожака от палки. Результат подсчета превзошел ожидания Йенсена. Не было сомнения в большой ценности запасов Свэна: тому всю зиму улыбался случай.

Йенсен сунул ноги в крепления лыж, повернул упряжку назад, к базе. Решение в его уме сложилось ясно: если Свэна не станет, он, Йенсен, может овладеть его имуществом - мехами, оружием, одеждой... А может быть, у дурня припрятано что-нибудь и наличными?.. Конечно, он, Йенсен, возьмет себе все. Решительно все!

Но, сделав несколько шагов, он решил, что совершает ошибку. Ведь он не сможет забрать имущество Свэна, не дав властям правдоподобного объяснения. Всякий дурак в пять минут разберется в деле. Кто же поверит тому, что он набил всех этих песцов, а Свэн - ничего?

Он разочарованно сплюнул и вернулся к трещине. Как и в первый раз, он подполз к краю пропасти на животе.

- Эй, Яльмар!

Свэн пошевелился и приподнял голову. Кнут с трудом узнал товарища: его лицо совсем посинело, вместо носа чернел кусок разбитого и отмороженного мяса. Но Йенсен смотрел на все это довольно равнодушно. Быть может, в сумерках полярной ночи это и действительно не казалось таким страшным? А Йенсен, к тому же, не принадлежал к числу особенно чувствительных людей и перевидал на своем веку всякое...

Свэн долго смотрел снизу на Кнута. Словно не мог понять, кто перед ним. Сознание не сразу отразилось в его мутных глазах. Наконец он прохрипел:

- Кнут?

- Как это тебя угораздило?

Свэн, видимо, собирался с мыслями, потом так же хрипло, с трудом ответил:

- В темноте... Спешил домой.

- Как же теперь быть? - спросил Кнут.

- Ты... вытащишь... меня...

- Я из-за тебя уже потерял столько времени. И теперь еще потеряю, - сказал Кнут.

Яльмар молчал.

Кнут спросил:

- Почему ты не попробовал вылезти сам? Тут не глубоко.

- Кажется, у меня сломана нога.

- Эдак ты мог и замерзнуть.

- Я знал... ты придешь.

Кнут усмехнулся.

- Я и так потерял много времени, - повторил он свое.

Яльмар попробовал повернуться и застонал.

- Вытащи меня скорей.

Кнут подумал.

- Придется идти на базу за веревкой.

- Свяжи постромки.

Кнут снова помолчал. Потом, как будто невзначай, спросил:

- Слушай, сколько у тебя собрано за этот год?

- Не знаю.

- Я потерял из-за тебя много времени. Быть может, пропали мои песцы в капканах...

- Вытащи меня скорей.

- Тебе придется со мной рассчитываться.

- Рассчитаемся...

- Хорошо, я сейчас вернусь.

Кнут отполз от края трещины и, размахивая бичом, погнал собак к базе. Он торопился. С удовольствием прислушивался к весело поскрипывающим полозьям саней. В избушке он принялся рыться в вещах Свэна. Банки с консервами, одежда, снаряжение, патроны - все летело из-под рук. Попался моток горной веревки. Он машинально вытащил его, но сейчас же отбросил в сторону. Наконец удовлетворенно крякнул: в руке у него была записная книжка Свэна.

Примостившись у ящика, вырвал чистый листок из этой книжки и, старательно помусолив карандаш, как делают люди, которым редко приходится писать, принялся за подсчеты. Проставив несколько цифр, задумался и вслух пересчитал:

- Песцов шестьдесят два, оленей четыре, медведь один.

Потом подумал и вычеркнул слово "медведь". Выругавшись, разорвал листок и переписал наново, без медведя.