Владимир Филиппов - Русь против Хазарии. 400-летняя война

«После похода Песаха киевский князь стал вассалом хазарского царя, а следовательно, был уверен в его поддержке. Поэтому он перестал считаться с договорами и условиями, которые он заключил со своими подданными, полагая, что они ценят свои жизни больше своего имущества».

Хотя и здесь не без странности. Таксу хазарского кагана мы знаем. Уже наверняка в зубах навязла. А Игорь, идя на древлян, обремененный мыслями о наживе, думал вовсе не о векше, или веверице. Тут уж как хотите. Если бы вопрос был только в этой сумме, то древляне стиснули бы покрепче зубы, затянули потуже пояса, но стерпели выходку обнаглевшего князя. Не из-за беличьей же шкурки, пусть и дополнительной, кровь проливать. Как говорится, Бог терпел и нам велел. Но Игорь перешел ту грань, которую не должен был переходить, а потому не нужно переваливать его ошибку на хазар. Каган любил деньги, но жадность всегда была недостатком Игоря. Опять же, алчность и самонадеянность, а не трусость. Не водилось за ним такого.

Но Гумилеву видится заговор.

С чего он начинается? Мы начнем распутывать этот клубок с конца.

«Неясен и, вероятно, неразрешим только один вопрос: был ли Святослав сыном Игоря Старого? Летопись в этом не сомневается, у нас нет уверенности в этом».

Вот таким вопросом внезапно задается историк.

«То, что псковитянка Ольга приходилась ему родной матерью, несомненно, но был ли он действительно «Игоревич», – крайне сомнительно. Если же отчество его правильно, то этот Игорь был тезкой Игоря Рюриковича, соратника Олега, если тот действительно существовал», – начинает лукаво витийствовать Лев Николаевич.

Вообще, это смелая мысль.

Но вот кто позволил ему трезвонить о тайном адюльтере киевской княгини, позоря ее без предъявления каких-либо веских доказательств? Какое он вообще имеет право на подобные «версии»? Своими пошлыми намеками он покушается на честь русской правительницы на том лишь основании, что ему что-то померещилось. Привиделось. Это как минимум непорядочно и гнусно. А ведь Лев Николаевич не предъявляет доказательств вообще.

Никаких. Это лишь его предположение! А где же совесть, контролер наш лучший? Где вас манерам учили? Вы же вроде как интеллигентный человек.

Просто взять и оклеветать порядочную женщину. Ведь собирать сплетни – это одно, а делать на их основе выводы – это уже нечто иное. Особенно если даже эти сплетни роятся только в собственной голове.

«Интересно, что Ольга с сыном жила не в Киеве, а в Вышгороде, где «кормильцем» Святослава, т. е. учителем, был некто Асмуд, а воеводой его отца – Свенельд».

Вопрос, который напрямую вытекает из этих откровений, только один: а с кем жила Ольга?

И это совсем не праздный вопрос, особенно в контексте выводов, которые популярный историк делает дальше.

Для начала переведем на русский язык ту завуалированную мысль, которую тактично пытается довести до нас пытливый исследователь древностей.

Ольга проживает вдалеке от мужа, и вокруг нее постепенно собирается тесная компания, понемногу перерастающая в кружок заговорщиков, где каждый преследует свои определенные цели. Княгиня, например, мечтает освободиться от тирании и деспотизма мужа-варяга, вконец опостылевшего и надоевшего. Поскольку Игорь погряз в постоянных неудачах, поражениях и обидах, растратил полностью казну, а государство привел к зависимости от Хазарии и упадку. В конце-то концов он просто мешает ее личному счастью! Вот такой вывод следует из намеков «интеллигентного» Льва.

А распалившийся в своих денежных амбициях Игорь совсем перестал обращать внимание на то, как на него стало коситься ближайшее окружение.

Князь не видит даже того, что своим поведением он жену только раздражает. Что она его еле терпит, поэтому и живет в Вышгороде, да еще и со Свенельдом, а возможно, что и с неведомым княжеским тезкой. Подготавливая почву для переворота, растя в одиночку детей и давая им в знак протеста перед мужем славянские имена.

Бредятина редкостная.

Но, как говорит Гумилев, «это типично еврейская постановка вопроса, где не учитываются чужие эмоции. Свенельдичем и его дружиной овладела обида: они восприняли лишение их доли дани, без которой вполне можно было обойтись, как оскорбительное пренебрежение, на которое ответили убийством князя. Но так как Игорь и окружавшие его варяги после двух тяжелых поражений были на Руси непопулярны, то заговорщиков поддержали широкие массы древлян, благодаря чему переворот удался, ибо княжеская дружина оказалась в изоляции».