Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

Но родилась девочка, нареченная Марфой. Эта безобидная малышка одним фактом своего существования представляла серьезную угрозу для московского монарха, мальчика-сироты Ивана IV.

Второй брак продолжал большую династическую комбинацию, затеянную Шуйскими: осенью 1554 г. Марфа Васильевна была отдана за князя Ивана Дмитриевича Вельского. В представителях семейства Вельских также текла «царственная кровь» — они были высокородными потомками государя литовского Гедимина. Более того, в 1498 г. Иван III выдал свою племянницу рязанскую княжну Анну Васильевну за князя Фёдора Ивановича Вельского, и жених Марфы Шуйской приходился ему внуком. Выходит… Вельские были и Гедиминовичами, и Рюриковичами, да еще и приходились близкой родней московской монаршей династии. Иначе говоря, достаточно знатными людьми, чтобы в случае династического кризиса претендовать на русский или же литовский престол. Вельские одно время являлись упорными соперниками Шуйских в борьбе за контроль над властью в годы «боярского правления». Этот исключительно богатый и влиятельный род сконцентрировал вокруг себя другую сильную придворную «партию»… К середине 15 50-х настало время окончательно примириться и объединить силы двух блистательных семейств. Иван IV к моменту заключения этого брака уже был взрослым человеком, обзавелся наследником26. Казалось бы, теперь никто не мог легко и просто избавиться от него — как в те годы, когда он, по малолетству, полностью зависел от служилой знати, окружавшей трон. Но за год до свадьбы Ивана Вельского и Марфы Шуйской венценосец серьезно захворал. Разразившийся вследствие его тяжкой болезни кризис показал: судьба династии висит на волоске. Сын царя, сущий младенец, в случае смерти родителя — не претендент… Выходит, сын Ивана Вельского и Марфы Шуйской мог бы оказаться живым поводом для очень серьезного династического проекта. Этого не произошло только по одной причине: в 1571 г. князь Иван Дмитриевич погиб за отечество, защищая Москву от татар, и на нем род Вельских извелся. Желанный — очень желанный! — плод матримониальной комбинации то ли так и не появился на свет, то ли умер в младенчестве.

По уровню продуманности двух этих браков очень хорошо видно: Шуйских, вставших у самого подножия трона, фактически правивших страной, волновало тайное желание преодолеть последний шаг, отделявший их от монаршего венца! Занять престол кем-то из своих. Мечтание о монаршей власти, как видно, играло роль бродильного вещества, постоянно возбуждавшего опасные помыслы в их роду…

Еще одну представительницу их семейства попытаются выдать замуж «с дальним прицелом». Однако эта история касается другого времени и самым непосредственным образом скажется на судьбе князя Ивана Петровича Шуйского. Если сравнивать брачный проект с ружьем — пищалью, если угодно, — обретающимся на стене боярского терема, то он должен в конце концов «выстрелить» заранее просчитанными последствиями. Две серьезных попытки Шуйских за счет хитро задуманных браков поднять статус рода не увенчались успехом. Но… если бы немного удачи… или, точнее, несколько больше расположения Божьего… как знать, не утвердилась бы эта династия на престоле государей российских.

Матримониальное комбинирование на таком уровне — очень опасная игра. Шуйские сделали в ней одну ставку, другую… и в семействе, надо полагать, сильны окажутся сожаления: мол, чуть-чуть не получилось. Взрослея, Иван Петрович будет слышать от отца и его родни туманные намеки в духе: «Могло бы повернуться иначе». Оказавшись во главе фамилии, он, в духе семейной традиции, сочтет возможным присоединиться к самой важной матримониальной комбинации в своей жизни. Иначе говоря, сделает еще одну рискованную ставку. И «пищаль»… выстрелит. Вот только не в ту сторону, куда ее попытаются направить Шуйские. Этот выстрел погубит и самого Ивана Петровича, и других видных фигур в его роду. Почему так получится? Да попросту в этом семействе считалось, что подобные эксперименты позволительны. Что они — часть семейной стратегии выживания. И ум Ивана Петровича в решающий час не воздвигнет перед его волей нравственного запрета. «Раз предки мои так поступали, отчего мне так не поступить?»

Темное пламя прошлого, отпылавшее задолго до того, как главный герой этой книги вошел в возраст зрелости, отбрасывает тень на его судьбу.

Князья Шуйские были сильны еще при Елене Глинской, а впоследствии они дважды становилась ведущей политической силой державы: с середины 1538-го до середины 1540 г. (затем их потеснили князья Вельские), а также в 1542–1543 гг.27 (с меньшей степенью преобладания при дворе). Если использовать современную терминологию, то они оказывались в роли «правящей партии». Их свое- волне отнюдь не ограничивалось брачными авантюрами. Род изрядно обогатился, обеспечил главным своим представителям высокие чины, нанес тяжелый ущерб своим неприятелям — вплоть до физической расправы. Однако отнюдь не та линия в семействе Шуйских, которой принадлежит Иван Петрович, отец его Петр Иванович, дед Иван Васильевич и брат деда Василий Васильевич, оказалась в наибольшей степени покрыта скверною Смутного времени.