Игорь Пыхалов - Великая оболганная война

Вечером Тимошенко был у Сталина с 20:20 по 24:00, Ватутин с 20:20 по 21:10. При этом одновременно с Ватутиным в кабинете должны были присутствовать: Молотов и Ворошилов (с 19:40 по 1:15), Малышев (с 20:05 по 21:10) и Берия (с 20:10 по 21:10). А также с большой долей вероятности – Вознесенский (с 20:25 по 21:10) и Кузнецов (с 20:30 по 21:40).

Таким образом, поскольку воспоминания Чадаева, касающиеся первых дней войны, явно противоречат документально установленным фактам, его утверждение, будто визит Сталина в Наркомат обороны состоялся 27 июня, следует считать ошибочным.

Итак, сопоставив все эти рассказы, можно сделать однозначный вывод: 29 июня вместо того, чтобы пребывать в прострации, Сталин приезжает (возможно, что и дважды) в Наркомат обороны, где устраивает разнос Жукову. В результате которого будущий прославленный полководец то ли «разрыдался как баба», то ли «послал Сталина по матушке». Учитывая характер Жукова, второе гораздо более вероятно.

Наступает 30 июня. Вот что рассказывает Микоян:

«На следующий день, около четырёх часов, у меня в кабинете был Вознесенский. Вдруг звонят от Молотова и просят нас зайти к нему.

Идём. У Молотова уже были Маленков, Ворошилов, Берия. Мы их застали за беседой. Берия сказал, что необходимо создать Государственный Комитет Обороны, которому отдать всю полноту власти в стране. Передать ему функции Правительства, Верховного Совета и ЦК партии. Мы с Вознесенским с этим согласились. Договорились во главе ГКО поставить Сталина, об остальном составе ГКО не говорили. Мы считали, что в имени Сталина настолько большая сила в сознании, чувствах и вере народа, что это облегчит нам мобилизацию и руководство всеми военными действиями. Решили поехать к нему. Он был на ближней даче.

Молотов, правда, сказал, что у Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется, потерял инициативу, находится в плохом состоянии. Тогда Вознесенский, возмущённый всем услышанным, сказал: Вячеслав, иди вперёд, мы – за тобой пойдём. Это имело тот смысл, что если Сталин будет себя так же вести и дальше, то Молотов должен вести нас и мы за ним пойдём. Другие члены Политбюро никаких подобных высказываний не делали и на заявление Вознесенского не обратили внимания. У нас была уверенность в том, что мы можем организовать оборону и можем сражаться по-настоящему. Однако это пока не так легко будет. Никакого упаднического настроения у нас не было. Но Вознесенский был особенно возбуждён.

Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Он вопросительно смотрит на нас и спрашивает: зачем пришли? Вид у него был спокойный, но какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать.

Молотов от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро всё решалось, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть Сталин.

Сталин посмотрел удивлённо, никаких возражений не высказал. Хорошо, говорит» [776].

Насколько достоверен этот рассказ Микояна? Посмотрим ещё раз записи в тетради посетителей. В какое время обычно прибывал Сталин в свой кабинет в эти дни?

22 июня – в 5:45.

23 июня – дважды, в 3:20 и в 18:25

24 июня – в 16:20

25 июня – дважды, в 1:00 и в 19:40

26 июня – в 12:10

27 июня – в 16:30

28 июня – в 19:35.

Как видим, Сталин мог появиться у себя в кабинете и в 16 часов, и в 18, и даже после 19. Таким образом, непоявление Сталина к 16 часам 30 июня в своём кабинете вовсе не выглядело чем-то из ряда вон выходящим и не давало членам Политбюро повода считать его впавшим в прострацию. Кроме того, Молотов был известен своим полным подчинением воле Сталина. Его инициатива в создании такого органа власти, как ГКО, маловероятна.

Гораздо правдоподобнее другая версия. После разговора с военным руководством Сталин пришёл к выводу о необходимости сосредоточить командование в своих руках. Одно дело «посылать по матушке» гражданское лицо, пусть и высокопоставленное. И совсем другое – прямого начальника. Именно 30 июня 1941 года было принято решение о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным.

Как пишет в своей книге И.Ф.Стаднюк:

«Сталин вернулся в Кремль ранним утром 30 июня с принятым решением: всю власть в стране сосредоточить в руках Государственного Комитета Обороны во главе с ним самим, Сталиным. В то же время разъединялась “троица” в Наркомате обороны: Тимошенко в этот же день был отправлен на Западный фронт в качестве его командующего, генерал-лейтенант Ватутин – заместитель начальника Генштаба – назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Жуков оставался на своем посту начальника Генштаба под неусыпным оком Берии.