Александр Андреев - Иван III

После этих переговоров Лютавор был приглашен на обед к великому князю Василию Ивановичу, и после обеда сказал своему приставу, что ему нужно видеться с боярином Дмитрием Володимировичем и дьяками; по этому он был приглашен прибыть для разговоров на следующий день. Теперь Лютавор говорил: «Пане Дмитрие! вчера ты нам говорил от своего государя: так что же ваш государь? не хочет брать таковой грамоты, какую мы давали и того деля не хочет дать своей дочери за нашего государя? А наш государь прислал с нами и другие речи: да ему казалось, что прежней грамоты бояре не взяли ради спора; а то что строка о римском законе вставлена в той грамоте, так он чаял, что ваш государь ту строку полюбит. Вы же не думайте, что я говорил, что наш государь не даст такой грамоты, какой вы требуете; такого дела я не могу на себя взять, потому что мне того не показано. По моему же разуму кажется, что если ваш государь накажет о той грамоте со мною, то наш государь пришлет ее и строчку о римском законе велит выкинуть, потому что неужели из-за строчки между государями свойству не быть, да и наш государь во всем полагается на вашего». После такой речи Лютавору дан был образцовый список грамоты о греческом законе и бояре сказали: «прежде бояр с панами говорили о сроке, когда приезжать за княжной, да тогда дело о грамоте не свелось, так и о сроке конца не уложили: а теперь бы князь великий Александр прислал ту грамоту не мешкая, и с кем ту грамоту пришлет, то с тем бы и о сроке наказал, чтобы нам было ведомо».

Итак, дело встало, как желали в Москве. Лютавор поехал в Литву 30 августа. Но там опять над этим продумали до ноября месяца. В эти промежутки между посольствами о сватовстве, как надо полагать, происходили пересылки между Вильной и Римом о браке католического государя с дочерью раскольника и из Рима дано было дозволение решиться на такое дело по нужде. В ноябре (16) приехал из Литвы в Москву писарь Адам; он привез требуемую грамоту о греческом законе и объявил, что паны за княжною приедут на Рождество Христово. Сам Иван Васильевич отвечал на это посольство: «что если паны за которыми делами не успеют в Москве быть на тот срок, то по крайней мере были бы на Рождестве, так, чтобы нашей дочери быть у великого князя Александра за неделю до нашего великого заговенья мясного».

На Крещенье 1495 года приехало в Москву посольство за княжной Еленой Ивановной; в числе послов был много хлопотавший о сватовстве пан Ян Забережский; но с послами не было их жен. После речей послов о цели их приезда и правления поклонов семейству великого князя, они явили от себя поминки великому князю, его детям и внуку; когда послы правили от Александра поклон и представили поминки от себя княжне Елене Ивановне, то княжна через боярина дяковала панам. В этот день приема послов для них был дан торжественный обед. Литовское описание этого посольства рассказывает, что во время пира «сам царь и великий князь московский, вспомнив подарки, пил романею за здоровье великого князя Александра и выпивши молвил: «чем бы те подарки можно отдарить?» Послы встали и низко ударили челом, как царю, и сказали: «те подарки потребуют великой приязни вашей царской милости к нашему великому князю королевичу польскому Александру». Иван Васильевич на это отвечал: «а какой? не откажу». Послы в другой раз поклонились и сказали: «наш великий князь не имеет отца, так просит, чтоб твоя царская милость принял бы его и был ему вторым отцом, давши за него дочь свою Елену». «До утра», сказал Иван Васильевич, «а теперь прошу, будьте веселы в палатах наших», и сказав это, вышел вон, приказав боярам угощать панов на их подворье.

Это было 10 января, а 11, в воскресенье, послы встали рано и поехали к обедне в Успенский собор: здесь был Иван Васильевич, обедню служил сам митрополит. По окончании службы послы, приглашенные через бояр, пошли за Иваном Васильевичем. Когда они вошли в покои, великий князь спросил их о здоровье. Послы благодарили за вчерашнее угощенье, и сказали: «государь наш челом бьет (?) о дочери вашей Елене и будет вам вернейшим помощником на всякого неприятеля». Иван Васильевич заплакал и сказал: «если так Богу угодно, то да будет его воля». За это послы опять били челом «до земли». Московский официальный рассказ об этом времени, не упоминая о слезах Ивана Васильевича, говорит, что послы были у великого князя и он им говорил: «панове, молвите от нас брату и зятю нашему, чтобы он на чем нам слово молвил и лист свой дал, на том бы и стоял и нашу дочь ни которыми делами к римскому закону не нудил, а если и похочет наша дочь сама к римскому закону приступить, мы ей на то воли не даем, да и он ей тоже на то воли не давал бы, чтобы из за этого между нами любовь и дружба не рушились. Да также молвите ему: как даст Бог наша дочь будет за ним, то он ее нашу дочь, а свою великую княгиню жаловал бы и держал так как Бог указал мужьям жен держать, а мы слыша к своей дочери его жалованье были о том веселы. Да молвите ль нам брату и зятю нашему, чтоб он учинил нас для, велел нашей дочери, а своей великой княгине поставить церковь нашего греческого закона на переходах у своего дворца у ее хором, чтоб ей близко к церкви ходить, а его бы жалованье нашей дочери нам добро слышати. Да молвите от нас бискупу да панам вашей братье, всей раде, да и сами того поберегите, брат наш и зять нашу дочь жаловал и между нас братство, любовь и прочная дружба непорушилась доколе даст Бог». И в этот день послы обедали у великого князя.