Владимир Шевелев - Н.С. Хрущев

Однако у партноменклатуры, вынужденно раздувавшей культ Вождя, постепенно нарастал свой счет к нему. Аппарат был вполне удовлетворен, когда Хрущев заявил о сталинских преступлениях против номенклатуры и о возвращении к «ленинским нормам партийной жизни». Все более расширялась система привилегий. Дошло до того, что в начале шестидесятых годов появляются торгующие за валюту знаменитые магазины «Березка», предназначенные именно для номенклатурщиков и иных лиц, близких к ним. Постепенно партийно-государственная элита переходила на западное обслуживание товарами ширпотреба. Даже у Хрущева вместо всегда помятого и, с точки зрения помощников, совершенно не модного костюма, появился новый элегантный костюм из Италии.

Но когда Первый секретарь попытался набросить на номенклатуру свою узду, ситуация стала меняться. При Ленине надо было признавать его лидерство, быть умелым практиком. При Сталине — это нерассуждающий исполнитель, лично преданный Вождю. При Хрущеве же главным для номенклатуры было удержаться на плаву.

А. Авторханов пишет:

«Окружающие Хрущева имели дело утром — с одним, в обед — со вторым, а вечером — с третьим Хрущевым. Его постоянное непостоянство, его изумительный дар хаотического импровизатора, его болезненный зуд бесконечно организовывать и реорганизовывать, его властная безоглядность, умноженная на его незадачливость и беспечность, его опасная болтливость, его безосновательная амбициозность знать все, видеть все, делать все самому, его вероломство в дружбе и самоуверенность в политике, — это только некоторые черты столь богатого, красочного, динамичного характера Хрущева. Эти черты делали его исключительно опасным для окружающих».

К тому же Хрущев, сам будучи весьма нетребовательным в быту, начал требовать чуть ли не аскетизма от своих приближенных. Он стал закрывать спецраспределители и переводить аппаратчиков на обслуживание через обычную торговую сеть. В начале шестидесятых годов был резко сокращен перечень лиц, имевших право на пользование персональными государственными автомобилями. Особенно недовольны аппаратчики были резким принижением их роли в жизни общества, снятием покрова секретности и таинственности с деятельности партийных органов. А ведь еще великий инквизитор у Достоевского призывал править, опираясь на «чудо, тайну и авторитет». Теперь же все это рушилось.

В начале шестидесятых стали нарастать сложности в экономическом развитии страны. Пятидесятые годы оказались весьма успешными для общественного производства. Средние темпы экономического роста тогда составляли 6,6 %. Созданная в двадцатые-тридцатые годы система государственной экономики пока еще обладала немалым потенциалом. Даже рассуждая о «революционной перестройке» и проводя ее постоянные реорганизации, Хрущев не затрагивал основы системы — государственную собственность и плановую экономику.

Провальным в аграрном производстве оказался 1960 год. Сократился урожай зерна и других сельскохозяйственных культур, уменьшилось производство мяса. Лозунг «Догнать и перегнать Америку» постарались благоразумно забыть. В 1961 году впервые Советский Союз стал закупать зерно за границей. Обеспокоенный Хрущев в октябре 1960 года направляет в Президиум ЦК записку, где пишет, что «если не принять необходимые меры, то мы можем скатиться к положению, которое у нас было к 1953 году».

Осенью 1961 года Хрущев предпринял большую поездку по стране, пытаясь наладить на месте управление сельским хозяйством. Он призывал: «Организуйте дело так, чтобы колхозы и совхозы, имеющие низкие показатели, быстро поднялись, пошли вперед!» Выполнять это призваны были партаппаратчики. Однако А. Стреляный вспоминает, что обкомовцы и райкомовцы вели себя в колхозах и совхозах как чужестранцы, которым приказано было оставить после себя выжженную землю: «Хватали и гнали на бойни все, что могло передвигаться на четырех ногах: стельных коров и супоросных свиней, телят и поросят, которым бы еще расти и расти… Ожили времена феодального разбоя: одна область промышляла на территории другой».

Чтобы как-то объяснить растущую нехватку самого необходимого, власти обрушились на «спекулянтов». С 1961 года обвиненные в экономических преступлениях стали приговариваться к высшей мере. Однако все усилия были тщетны. «Государственный корабль, — пишет Игорь Бунич, — чьи топки перестали получать в виде топлива новые миллионы жертв, хотя еще идет по инерции, но уже грозит вот-вот остановиться. Лишенные даровой рабочей силы, грозили остановиться шахты и рудники. Получив, наконец, паспорта, разбегались из деревень колхозники, переполняя города и ставя сельское хозяйство страны на грань катастрофы. Все ждали каких-то решительных действий, но получили незабываемую по своему цинизму знаменитую хрущевскую программу партии, которая открывалась словами: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!», который обещали полностью построить к 1980 году».