Владимир Шевелев - Н.С. Хрущев

— Речь не о том, чтобы сечь, шельмовать, высмеивать — помочь петь во весь свой могучий голос, петь во имя победы коммунизма.

А спустя несколько месяцев, 8 марта 1963 года, на встрече в Доме приемов на Ленинских горах Хрущев орал, багровея, на молодого поэта Андрея Вознесенского:

— Предатель! Посредник наших врагов! Ты не член моей партии, господин Вознесенский! Ты не на партийной позиции. Для таких — самый жестокий мороз… Обожди еще, мы тебя научим. Ишь ты какой Пастернак!.. Получайте паспорт и уезжайте к чертовой бабушке. К чертовой бабушке!

Позднее, уже находясь на пенсии, Хрущев с сожалением говорил художнику Борису Жутовскому: «Мне не надо было лезть в это дело. Я ведь глава государства был. Это не мое дело было. Но вот азарт…»

А до А. Вознесенского и прочих «формалистов-абстракционистов» был Манеж. Между выходом новомирской книжки в ноябре 1962 года с повестью Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и посещением Хрущевым выставки в Манеже 1 декабря прошло всего две недели. На основании выделения этих двух «знаковых вех некоторые даже считают, что время хрущевского либерализма уложилось именно в эти две недели. Это, естественно, натяжка, но во всех тех событиях вновь проявилась противоречивая и импульсивная фигура Хрущева.

Рукопись своей повести «Щ-854» («Один день Ивана Денисовича») Александр Солженицын передал в редакцию «Нового мира» в ноябре 1961 года. Когда ее прочитал главный редактор А. Твардовский, он был потрясен и загорелся идеей опубликовать повесть в журнале. В июне 1962 года на заседании редколлегии «Нового мира» было принято решение о публикации повести Солженицына. Вскоре по просьбе Твардовского помощник Хрущева Лебедев познакомил своего шефа с повестью. Солженицын вспоминает:

«На даче в Пицунде Лебедев стал читать Хрущеву вслух (сам Никита читать не любил, образование старался черпать из фильмов). Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно — смеялся, где нужно — охал и крякал, а в середине потребовал Микояна, чтобы слушать вместе. Все было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, «как Иван Денисович раствор бережет» (это Хрущев потом и на кремлевской встрече говорил). Микоян Хрущеву не возразил, судьба повести в этом домашнем чтении и была решена».

В середине октября вопрос о публикации повести «Один день Ивана Денисовича» обсуждался на заседании Президиума ЦК партии, где Хрущев настоял на положительном решении. 20 октября Твардовский был на приеме у Хрущева, и тот ему сообщил о решении Президиума. Знаменательно, что 21 октября в газете «Правда» появилось и знаменитое стихотворение Е. Евтушенко «Наследники Сталина». По некоторым свидетельствам, тоже с подачи Хрущева.

В середине ноября 1962 года появился одиннадцатый номер «Нового мира» с повестью А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Сотрудник журнала В. Лакшин потом вспоминал, что «через два-три дня о повести неизвестного автора говорил весь город, через неделю — страна, через две недели — весь мир. Повесть заслонила собой многие политические и житейские новости: о ней толковали дома, в метро и на улицах. В библиотеках 11-й номер «Нового мира» рвали из рук. В читальных залах нашлись энтузиасты, сидевшие до закрытия и переписывавшие повесть от руки». А когда вскоре состоялся пленум ЦК, то Хрущев заявил на нем, что это важная и нужная книга.

Другое знаковое событие этих лет — посещение Хрущевым 1 декабря 1962 года художественной выставки в Манеже.

XXII съезд вызвал новый всплеск критики. Сталина. Заметно активизировалась общественная мысль; и идеологическая жизнь. Консервативные силы в партийно-государственной и культурной номенклатуре забеспокоились. Как свидетельствует Г. Арбатов, Р. Медведев и другие авторы, тогда и была задумана провокация, призванная столкнуть лбами Хрущева и творческую интеллигенцию. Для этого использовали выставку в Манеже. Авторы провокации были тогдашние руководители Союза художников, направляемые секретарем ЦК по идеологии Л. Ильичевым и Д. Поликарповым, который курировал культуру в идеологическом отделе ЦК партии.

Замысел увенчался полным успехом. Начался заметный поворот вправо. Впрочем, вполне можно допустить, что и сам Хрущев был к тому времени обеспокоен, не слишком ли он «ушел влево», и ему нужен был повод для того, чтобы внести коррективы в общий политический курс.

Публицист Федор Бурлацкий полагает, что большую роль в ухудшении отношений Хрущева с творческой интеллигенцией сыграл М. Суслов, на которого тот всегда полагался как, на самый крупный авторитет в области идеологии. Суслов же опирался на команду молодых руководителей, выходцев из комсомольских вожаков — А. Шелепина, В. Семичастного, к которым примыкали В. Лебедев и А. Аджубей. Последнего группа молодых «вождей» во главе с Шелепиным сумела втянуть в свою борьбу против либеральной интеллигенции, в том числе внутри партии.