Лоуренс Рис - Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

К началу декабря 1941 года немецкие солдаты стояли всего в 12 милях (около 20 км) от Кремля. Но дальше они не смогли продвинуться ни на шаг. 5 декабря советское командование начало контрнаступление силами не менее 70 дивизий (более миллиона красноармейцев). Солдаты рвались в бой. Уже ослабленные недостатком припасов немцы — особенно остро им не хватало теплой одежды и средств защиты от холода для оружия и техники — еле удерживали свои позиции.

По всей вероятности, это был решающий момент войны. По мнению профессора Адама Туза, битва за Москву, «вне всяких сомнений, была поворотной точкой… Это было первое поражение, которое германская армия потерпела за долгое время — с конца Первой мировой войны» ‹34›. Сэр Ян Кершоу считает, что это была первая серьезная неудача, означавшая для немцев, что «война растянется на неопределенно долгое время» ‹35›. По мнению же профессора Ричарда Эванса, это был «первый случай, когда германское наступление потерпело неудачу, и немцы не знали, что им делать дальше» ‹36›. В результате этого германское командование оказалось в положении, выхода из которого оно не видело.

Ульрих де Мезьер, служивший в то время офицером вермахта на Восточном фронте, описывает это время, как время крушения надежд: «Представляете, что творилось в голове двадцатидевятилетнего офицера Генерального штаба, которого еще в августе [1941-го] убеждали в том, что все закончится в сентябре, и который, начав осознавать в октябре, что война может затянуться, уже в декабре понял, что она будет продолжаться еще минимум три года?» ‹37›По мнению де Мезьера, события декабря 1941-го также показали практически полное отсутствие подготовки к ведению войны в зимних условиях со стороны германского командования. «За одну ночь наша дивизия потеряла пятьсот человек, они замерзли насмерть…» С другой стороны, все те же суровые зимние условия продемонстрировали стойкость советских солдат, которые «успешно переносили трудности и были не слишком требовательны к экипировке. Они были храбрыми, хотя и не слишком изобретательными. Они были невероятно выносливыми и способными переносить страдания. Они могли выдержать три зимних ночи на открытом воздухе с несколькими семенами подсолнуха или зернами кукурузы в кармане. Вместо воды они ели снег. Я сам стал свидетелем того, как однажды ночью молодая женщина родила ребенка на шерстяном одеяле, расстеленном поверх кучи соломы, и вернулась к работе в конюшне на следующий день… Многие считали, что люди, жившие простой жизнью в примитивных домах и примитивных деревнях, не могут сравниться по уровню своего развития с жителями Центральной и Западной Европы».

Однако эти «не слишком изобретательные люди», жившие в «примитивных» обстоятельствах, успешно сражались против немцев. Солдаты, которых нацистская пропаганда называла «недолюдьми», побеждали непобедимых представителей «расы господ». И как теперь выглядели немецкие газеты, которые, по приказу государства, всего несколько недель назад написали о том, что Советский Союз повержен? Как выглядел сам Гитлер, безапелляционно заявлявший, что Красная Армия больше «никогда не воспрянет»? Ничем не мотивированный, почти истерический оптимизм подобных заявлений нашел свое отражение и в приказах, отданных Гитлером Хайнцу Гудериану 13 ноября, всего за три недели до начала наступления на советскую столицу. Гудериану было приказано отвести свои танки более чем на двести миль к востоку от Москвы, чтобы отрезать подкреплениям путь к городу. Это было необоснованное требование человека, не имевшего даже малейшего представления о положении своих войск. С тем же успехом Гитлер мог отдать приказ о вторжении на Луну. Многие историки говорят о том, что, запершись в своем бункере в последние дни войны, Гитлер полностью погрузился в мир своих фантазий. О фантазиях, владевших разумом фюрера во время пребывания в его ставке в Восточной Пруссии осенью и ранней зимой 1941-го, известно не столь широко, но от этого они не становятся менее безумными.

Гитлер впал в состояние отрицания. Когда, незадолго до декабрьского наступления советских войск, Гитлеру сказали, что у вермахта нет достаточного количества стали, он просто отказался верить в «недостаток сырья», поскольку он «покорил всю Европу» ‹38›. А когда 29 ноября 1941-го его собственный министр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт сказал ему, что «войну уже не выиграть на поле сражения» и что конфликт можно остановить лишь путем политических решений, Гитлер ответил, что он не видит возможности закончить войну подобным путем ‹39›.