- И видения, о которых я рассказывала... - начала я.
- ...представляют собой что-то вроде проекции изнутри тебя самой. Ты проецируешь их на поверхность того, что происходит в твоих визуальных процессах, и если они у тебя и в самом деле доминантны, то они могут быть совсем не связаны с вербальными. Поэтому иногда ты не можешь рассказать о том, что видишь.
- Но почему же при этом я могу говорить обо всем остальном?
- Потому что это уже совсем другой процесс. Ты можешь - ты видишь; но ты просто не создаешь вербальной связи...
- ...с тем, что происходит в визуальной сфере, - закончила я.
Я могла говорить с Шурой, поскольку речь шла не о том, что я видела, а о мыслях и чувствах, которые я не воспринимала визуально.
- Для тех, кто не умеет мыслить визуально, - продолжала Сара, - основная трудность при овладении этим стилем мышления заключается... ну, ты понимаешь: например, кто-то что-то нарисовал (тут она поводила в воздухе воображаемой кисточкой со звуком "чш-чш-чш" - очевидно, подражая шуршанию щетины). Так вот: кто-то что-то нарисовал, а другие спрашивают: "Что это такое?", потому что они же должны прилепить к этому какое-нибудь слово: это должно быть, например, "листиком", или ЧЕМ-то там еще должно быть, верно ведь?
- Пусть они потренируются на картинах Клиффорда Стила, - предложила я. Сара рассмеялась: она явно знала этого художника.
- Если ты мыслишь в красках, - сказала она, - если у тебя функционирует цветовой разум и формальный разум, то слова тебе вовсе не нужны. Допустим, ты ищешь Мэрион Стрит, видишь табличку "Мэрин Стрит" - и тут же поворачиваешь на эту улицу, и уже потом понимаешь, что ошиблась. Потому что ты только взглянула на первые буквы и уже решила, что нашла то, что искала. Таким образом и происходит... (тут она запнулась, то ли подбирая слова, то ли заметив, что я начинаю терять нить разговора смущение) ...происходит смешение в области намерения.
- Намерения, - повторила я. - То есть фокусировки.
- Пусть так. Я думаю, ты знаешь, что всё, кроме запахов, прежде чем попасть в кору головного мозга, сперва проходит через таламус, а таламус-то как раз и является областью намерения. Он играет роль переключателя: вот он, как раз здесь, в центре, на полпути от глаз к затылку, точно между ушей - такой себе переключатель (все это Сара показала пальцем на собственной голове). И иногда возникает синестезия, когда человек чувствует запах звука (она переплела пальцы; я с улыбкой кивнула ей, потому что хорошо знала и любила ощущения такого рода) или слышит цвета, и все такое. Об этом есть целый раздел в Тибетской Книге Мертвых, которую перевел Тим Лири и другие ребята - это и есть Психоделический Опыт. Кстати: а у тебя есть эта книга?
- Тибетская Книга Мертвых? Есть. Я не помню точно, где она лежит, но она у нас есть.
- Так вот: когда Лири, Метцнер и Альперт переводили ее, они сами находились в одном из Бардо. И когда ты видишь все эти узоры и формы, и полностью вовлекаешься в эти узоры и формы, то они становятся местом, куда ты можешь пойти, и обычно - увы! -- это не слишком продвинутый уровень: он может тебе даже не понравиться, ты его можешь совсем не принять.
- Так оно и было, - сказала я; но потом, немного подумав, добавила: - Хотя, знаешь, Сара - все эти плавающие сетки были мне знакомы, я их уже много раз видела перед этим. Там не было ничего нового: просто узоры, как на змеиной коже. В общем, ничего такого, что бывает после настоящих психоделиков, - ну, ты знаешь о чем я говорю.
- Да, - кивнула Сара. - Мы все это видели.
- То есть, и этих летающих амеб - ты их тоже видела?
- Не совсем, но что-то подобное приходилось видеть. Бывают энергетические контуры предметов, и бывают такие вот маленькие прозрачные штучки - и то, что мы видим, частично приходит из предсознания, частично - выдергивается из окружающей среды, а часть того, что ты видела, - это просто проекции твоих собственных палочек и колбочек и узоров, которые они образуют.
Палочки и колбочки! Господи мой Боже!
Сара села на место, и, улыбнувшись, продолжила:
- Года четыре тому назад, когда я преподавала студентам, которым не терпелось поиграть в психические игры, я использовала в качестве мягкого стробоскопа старый 16-миллиметровый проектор. Частоту мерцания можно было изменять таким образом, чтобы она входила в резонанс с мозговыми волнами. Старый кинопроектор дает 18 кадров в секунду, и этого почти достаточно, чтобы видеть серию непрерывных картинок как одну постоянно движущуюся. Но при 13 кадрах в секунду мои студенты уже рисовали четкую картину интерференции волновых форм.
Читать дальше